Сурен Цормудян

– Ты часом не помер? – послышался голос.

– Нет, кажется, а что? – ответил Васнецов после минутной паузы.

– Вставай тогда. Чего валяешься.

– А вы кто?

– Сейчас узнаешь, – человек подошел и помог встать на ноги. Затем сорвал с Николая повязку. Была глубокая ночь, и человека было трудно разглядеть. Тем более что он светил в лицо фонарем. Только когда незнакомец направил луч света на следы снегоходов, Васнецов смог разглядеть что это был кто-то в НАТОвской униформе для арктических широт.

– Интересно как, – пробормотал он. – Тебя значит, тупо выкинули?

– Вы легионер Гау? – спросил Васнецов.

– Я рейнджер периметра Гау. А ты что за ком с горы?

– Я Николай Васнецов. У меня ваша листовка, в нагрудном кармане. Это же пропуск.

Человек поморщился.

– Николай. Васнецов. Ну-ну.

– А вас как зовут?

– Я капрал Вейнард.

– А… – Васнецов замялся, – Вы что, не из России?

– Какая еще Россия? – капрал еще больше поморщился, – Нет такой страны. И мы не носим в легионе этих рабских славянских имен.

У Николая все похолодело от этих слов.

– Но почему…

– Ты глупых вопросов не задавай. – Вейнард извлек из его кармана листовку и, развернув, посветил на нее фонарем. – Ну да. Наша писулька. Однако ты второй за эту ночь. Плохо вам у Старшины, да?

– Они меня сами выгнали, – развел руками Николай.

– А вот это ты никому не говори. Любой ребенок Гау знает, что старшинисты так просто не отпустят. Да еще с листовкой. Тебя бы к стенке поставили.

– Да но…

– Рот прикрой пока, – совершенно спокойно говорил капрал, – И слушай внимательно. Ты бежал. Тебя не привезли, а ты бежал. Никаких снегоходов не было. Ты бежал к Гау и наткнулся на меня. Я тебя поймал. Ты все понял? Если в ТАЙПОЛе узнают что старшинисты привезли тебя к границе с нашей листовкой и просто отпустили, то окажешься в пыточной. Не бывает так, чтобы они отпустили предателя, выкинув у границы врага. Запомни это. Запомнил?

– Да, – пробормотал Николай, растерянно тряся головой.

– Вот так-то лучше. Пошли.

Васнецов побрел по снежной глади накрывающей замерзшую реку Лену и думал теперь о том, что не просто так комиссар выгнал его из Новой республики. Этот капрал легиона Гау знал, что они его сюда привезут и оставят. Знал когда и куда за ним прийти. И старшинисты знали, что его заберут здесь. Вейнард как-то связан с людьми Старшины. Все это была какая-то комбинация комиссара. Иначе, почему капрал дал ему совет молчать о том, что на самом деле произошло? И как со всем этим связан Ежов? Неужели тот самый Ежов, что его допрашивал, мастер грязных дел во имя режима Старшины, бежал к Гау?

56. ЛЕГИОН

Теперь это был невероятно худой и длинный человек. Казалось, что даже его лицо кто-то вытянул. Возраст его определить вообще было сложно. А вот помещение похожее. Сырой потолок. Стол. Серые бетонные стены. Только вместо плаката про болтунов белое полотнище с черным кругом, в который был вписан треугольник с глазом. Николай почему-то ожидал увидеть именно такое помещение, в подобном которому его недавно допрашивал Ежов. И когда с него сняли повязку, надетую на глаза Васнецова капралом Вейнардом, он нисколько не удивился. Удивлялся он только внешности этого субъекта в мундире мышиного цвета, поверх которого был одет белый фартук. Худой держал в руках какой-то металлический измерительный прибор и странного вида лекало.

– Так-так, – прокряхтел он писклявым голосом. – Неплохо. Н-да. Неплохо.

– Что скажете – Гау-Дарвин? – раздался низкий хриплый голос позади. Николай не мог повернуть голову, поскольку на нее был надет какой-то каркас из металлических хромированных трубок.

Худой что-то покрутил на этом каркасе, отчего заныли виски, и приложил лекало.

– Ну, что сказать, Гау-Гота, – снова прокряхтел он после своих манипуляций. – У него хороший череп. Правильный череп. Он не мутант. Хотя невежда и дикарь, что не удивительно, учитывая, что он пришел от этих варваров.

– Такой ли он невежда, если решил покинуть этот старшинистический свинарник и прийти к нам, свету новой цивилизации?

– Ну, я же сказал, что у него правильный череп. В таком черепе могут зародиться достойные мысли.

– Хорошо, Гау-Дарвин. Заканчивайте. Мне пора приступить к допросу. Скоро утро. Я сегодня совсем не спал. Сначала один беглец. Теперь другой. Мне бы радоваться, но я отдохнуть не могу.

– А я, Гау-Гота, больше не смею отнимать у вас времени. Моя миссия завершена. Антропометрические параметры черепа обследуемого я записал в ваш протокол. Сейчас заберу инструмент и удалюсь.

Худой принялся откручивать винты на каркасе и давление сжимающих голову трубок стало слабеть. Васнецов совершенно ничего не понимал. Вроде говорили они по-русски, но понять смысл всего этого он не мог. После встречи с капралом он не думал что Гау такие, по меньшей мере, странные. Даже когда тот привел его к пограничному посту, где их ждал вездеход и еще два рейнджера, даже когда ему в стотысячный раз за это путешествие завязали глаза, все было понятно и логично. Но теперь он совершенно не понимал что происходит.

Когда худой собрал свои инструменты и, сгорбившись, побрел короткими шагами больных ног к двери, то Васнецов не выдержал и брякнул ему в след:

– Слышь, дядя, а у тебя у самого череп правильный?

Тот резко обернулся и вытаращил на него свои бесцветные глаза с крохотными зрачками. Подбородок его задрожал, словно он вот-вот заплачет от этого вопроса.

– Ступайте, доктор, я сам поучу его хорошим манерам цивилизованного человека. Что взять с варвара из Новой республики? Ступайте.

Худой, наконец, ушел.

Сзади раздался вздох. Человек видимо сидел и теперь поднялся. Послышались его шаги кованых сапог. Николай ожидал затрещину, но ее не последовало. Человек обошел его и опустился на кресло за столом. У него не было одного глаза. Вместо нее повязка с эмблемой Гау, которая делала его круглое, морщинистое лицо шестидесятилетнего человека жутковатым.

– Ну, здравствуй, – сказал он, улыбнувшись дюжиной золотых зубов.

– Ну, здрасьте, – Васнецов машинально дернул плечами, но его руки снова сковывали наручники за спинкой стула. Снова заболели запястья.

– Ну, рассказывай.

– А что рассказывать?

– Что просили передать из центра? – тихим, заговорщицким тоном проговорил одноглазый.

Это было вообще неожиданно. Васнецов опешил, пристально глядя на Гау-Гота. И самый мучительный вопрос бился в его голове – как себя с ним вести?

– Простите, вы, что имеете в виду? – осторожно проговорил Николай.

– Ну как это? – следователь изобразил удивление. – Тебя ведь из центра прислали. Типа перебежчик. Что они велели мне передать на словах? Какие инструкции?