Грозовой сумрак

- Чего ты хочешь, Фиорэ Аиллан? - Голос короля Самайна был хриплым, чужим, губы - алели, на подбородке размазался чуть светящийся в лунном свете яблочный сок. - С чем пришла в мое время?

Мой голос дрогнул, от волнения став высоким и звонким, как пение моей тростниковой флейты. Я хотела спросить, почему Габриэль зовет меня «своим зеркалом», - другого прозвища я от него ни разу не слышала, - почему каждый раз он так пристально всматривается в мое лицо, словно выискивая нечто, лишь ему известное… Но попросила я не то, чего хотела, а то, что считала нужным.

- Помоги Кармайклу найти способ отгонять Сумерки.

Он выпрямился и выпустил мою ладонь почти поспешно, но вместе с тем небрежно. Губы искривила некрасивая усмешка, и Габриэль рассмеялся, горько, надтреснуто - его смех резал как битый хрусталь, звучал как отголоски чего-то бесконечного дорогого, что уже не вернуть, как эхо надрывного крика. Я отшатнулась, отступила на шаг - и сразу же ощутила под ногами мягкую землю, свободную от снега.

Невысказанное вслух предложение уйти… Дар принят, просьба изъявлена и услышана, казалось бы, к чему задерживаться? Вернуться в родное время, оставив за спиной и скалящихся волков, и холод, и пронизывающий взгляд глаз-омутов, способных, как поговаривают, отобрать у человека душу и заставить прислуживать в течение долгих семи лет.

Я не сдвинулась с места.

- Интересно, как долго еще будет преследовать меня эта история? - Габриэль смотрел сквозь меня, словно разглядывая нечто видимое лишь ему одному. Седые волосы трепал ветер, он сдувал нетающие снежинки с белой шкуры, небрежно наброшенной на плечи короля Самайна, но не смел даже коснуться подола моего платья. - Я предполагал, что ее продолжение будет не так скоро, но, как оказывается, ошибся. Ты знаешь, зеркало мое, что я ошибаюсь достаточно редко и не оставляю живых свидетелей своих ошибок, но тебе, похоже, суждено стать еще одним исключением. Чего и стоило ожидать - когда-то давно мне просто следовало быть осторожней в своих желаниях…

Он шагнул ко мне, протянул руку, но она повисла в воздухе, так и не коснувшись моего плеча.

- Если такова твоя просьба, то я готов показать тебе… А потом ты сама решишь, что стоит рассказать своему слуге, а о чем следует умолчать.

- Он не мой слуга, он мой гость.

Призрачным зеленым огнем блеснули темные глаза Габриэля, когда в них всего на миг отразилась тень торжествующей улыбки.

- Что ж, тем хуже для него.

- Это мы еще посмотрим.

Я взяла его за руку, и король Самайна одним рывком притянул меня к себе, укрывая полой черного, как непроглядная осенняя ночь, плаща. Раненым обозленным зверем взвыл невесть откуда налетевший ветер - если бы не Габриэль, крепко прижимающий меня к себе, этот ветер сбил бы меня с ног, содрал бы кожу подхваченным с поля колотым льдом и оставил в стороне умирать, пока моя кровь плавит снег до самой земли…

- Ничего не бойся под моей защитой, - тихий, почти интимный шепот, отчетливо различимый в вое ветра. - Никого и никогда…

Я почуяла, как сдвигается время, как годы пролетают над моей головой, сливаясь с бешеным ветром, а может, этот жестокий зимний буран и был беспощадным временем, что рано или поздно любого пригнет к земле, поставит на колени, развеет прахом и, не задерживаясь ни на миг, полетит дальше?

Не знаю, не хочу знать.

Быть может, в другой раз, когда Габриэль так же будет удерживать меня на грани Самайна и Сумерек, я спрошу у него…

Луна, то и дело выглядывающая в прорехи меж несущимися по небу тучами, была не белой и не желтой - она оказалась розово-багряной, тусклой и почти не дающей света. Темно-красный ореол-корона, обращающий тучи в обрывки знамен, испачканные свежей кровью, безмолвная тьма и черная земля, лишенная снежного покрова, делали Самайн ужасающе тихим, темным и наполненным предчувствием беды.

Я испуганно вздрогнула, когда Габриэль откинул полу плаща, под которой прятал меня во время перехода сквозь годы, но стоило моим глазам привыкнуть к темноте, как я крепко, до боли в судорожно сжатых пальцах, вцепилась в жесткую руку своего спутника.

Окно в Сумерки было так близко, что я могла разглядеть едва заметно светящиеся силуэты в кромешной тьме, что проглядывала из странного разреза - будто бы исполинский нож неровно, небрежно, раскроил небеса, оставив кровоточащую рану в темно-синем своде. Что-то мелькнуло в этом «разрезе», что-то странное, бесформенное - оно подобралось к выходу, протянуло конечность наружу, словно ощупывая воздух над Холмом, и в этот момент ладонь Габриэля легла мне на глаза, не давая рассмотреть то странное, ни на что не похожее существо, что пыталось выбраться из Сумерек.

- Не смотри, Фиорэ. Поверь, этого тебе видеть не следует.

- Что это, Габриэль? - Я крепче сжала его руку, которой он прижимал меня к себе, словно не доверяя мою безопасность даже своему законному времени.

- Узнаешь, когда придет время. Пока еще рано. Помнишь правило призраков прошлого?

- Помню. Если ты видишь призраков, они видят тебя.

- Все правильно. Я не хочу, чтобы оно тебя увидело… и запомнило. Потому что я не всегда буду рядом.

Я застыла в руках Габриэля, напряженно вслушиваясь в тишину - хрупкую, звенящую. Мертвую тишину, которую нарушало лишь странное, еле слышимое позванивание, - словно кто-то осторожно проводил точильным камнем вдоль лезвия клинка. Все громче и громче - теперь казалось, что кто-то проводит мечом по стальным доспехам, оставляя отметины.

- Фиорэ, только молчи, - тихий шепот над ухом - и тяжелая ткань плаща вновь укрывает меня с головой.

Габриэль осторожно убирает ладонь от моего лица, и я вижу, что прямо перед моими глазами в плаще прорезана небольшая дырка - как раз такого размера, чтобы я могла рассмотреть потрясающе красивую женщину, стоящую всего в нескольких шагах от нас.

Белая, как свежевыпавший снег, идеально ровная кожа, что мягко сияет перламутром в нездорово-красном лунном свете. Черные волосы со странным стальным отблеском уложены в высокую прическу, увенчанную небольшой короной с зубцами-лезвиями. Мягкий овал лица, брови вразлет, яркие чувственные губы - женщина, при одном взгляде на которую сердце начинает биться чаще. Она смотрит себе под ноги, хрупкой, изящной рукой приподнимая длинный подол черного платья, ищет что-то среди потемневшего от дождей и холода лиственного ковра. Шуршит палая листва, разгребаемая изящной ножкой, обутой в серебристую туфельку, шелестит подол платья, тихо позванивают, ударяясь друг о друга, многочисленные украшения-амулеты на стройной шее.

- Это Мэбвэн, - негромко произнес Габриэль у меня над головой. - Фаэриэ, что когда-то жила в прекрасном белом замке на утесе у океана. Она с улыбкой встречала рассвет над синей водой и каждую ночь поднималась на самую высокую башню, чтобы быть ближе к звездам. Благодаря ее магии даже замок обрел подобие жизни, стал ее другом, помощником и защитником. Так было до тех пор, пока она по доброй воле не пришла ко мне в услужение…