Галина Романова - Красотка печального образа

Александра аж глаза закатила от ужаса.

Ну, все! Сейчас начнется что-нибудь еще более страшное или, наоборот, закончится. Выставит их по очереди за дверь без права переписки, и все. Отец ведь мог быть очень крутым на расправу.

Но крутой на расправу неожиданно размяк. То ли «батей» его пленил будущий зять, то ли силой своей немереной. Стоило ему вновь нащупать пол кухни под ногами, как он тут же без лишних слов суетливо подлетел к столу, похлопал мать по плечу и, заметно смущаясь, произнес:

– Там ничего нет покрепче, мать? Колбаски бы, что ли, нарезала. Салатик там сделала, чего просидели тут, куклы?

И закрутилось…

Для начала поволокли кухонный стол в гостиную. Выстлали праздничной скатертью, которую доставали только на Новый год и ее – Сашенькин – день рождения. И колбаска нашлась, и салатик, и даже бутерброды с красной икрой. Все быстро, суетливо, с шумом, смехом. Толян топал, с грохотом двигал мебель, без особой нужды то и дело называл ее отца батей, а мать – матушкой. Вызвался даже готовить бутерброды, но только батон попортил, измяв его в своих лапищах, как кусок пластилина.

Сели к столу, долго говорили, выпили и снова говорили. Даже планы какие-то принялись строить. Отец все Толяну газету объявлений в нос совал, трудоустроить все пытался. Тот со всем соглашался, на все был готов и с абсолютно глупой улыбкой посматривал в ее сторону.

А она что? Она улыбалась ему в ответ, возможно, что так же глупо, как и он. Но счастлива была, совершенно и безмятежно счастлива, вот потому и улыбалась.

Работа? Да найдут они работу, проблема какая! В нем же силы ого-ого сколько, он и бревна с кирпичами готов ворочать, лишь бы Шурочке его было с ним хорошо. А она может и не работать вовсе. Пускай дома сидит. Если скучно, пускай выберет себе что-нибудь для интереса. Он со всем согласен, и любое ее решение примет. Он же… любит ее! Так ведь и сказал с небольшой, правда, заминкой. Что любит, сказал. Что на все ради нее готов и что со всем и всегда будет согласен.

Папа оттаял, мама то и дело украдкой прикладывала краешек скатерти к глазам, и это тоже вполне вписывалось в ее новую идиллическую картинку о счастье. Может, для кого-то и банально, для кого-то было бы лишним, а ей нравилось.

И снова удивительное ощущение защищенности накрыло с головой так, что мурлыкать захотелось. И не верилось как-то, что кто-то сможет все это скомкать, сломать, а то и просто уничтожить.

– Понимаете, он пропал! – захлебываясь слезами, Александра сидела напротив Корабейникова Станислава Андреевича и последние десять минут только и делала, что пыталась убедить этого протокольного хрыча в том, что ее Толя пропал неизвестно куда. – Он поехал по каким-то своим делам и…

– По каким делам, барышня? – едко вставил Корабейников, который совершенно не хотел заниматься еще и любовными историями, и без того хватало поблем на работе.

– По личным, разве вы не понимаете?! – ревела в полный голос Александра, не заботясь о внешнем виде, хотя последние пару дней только и делала, что приводила себя в порядок.

– Ах, по личным! – недобро ухмыльнулся Корабейников. – Ну, а я тут при чем? Что я могу сделать для вас конкретно, если ваш жених уехал от вас по каким-то там личным делам?

– Он не от меня уехал! – хрипло выкрикнула Александра. – Он по делам уехал! Вчера вечером! И его до сих пор нет!..

Корабейников Станислав Андреевич все прекрасно понимал, и даже где-то в глубине души сочувствовал ей. Но он не собирался, черти бы побрали эту длинноногую растрепанную девицу, искать ее загулявшего придурка, которому, возможно, понадобилось вдруг с кем-нибудь сравнить свою красавицу! Мало дел, что ли?! Он с минуты на минуту ожидает увидеть на своем столе детализацию счетов с мобильного Коломенцева Тимофея.

Да, да! Он пошел все же у нее на поводу и выклянчил разрешение на эту вольность, хотя всем нутром чувствовал, что это откровенная пустышка. Никуда не мог звонить этот Тимос, и ему никто не звонил по вопросу купли-продажи видеоархива молодежного клуба «Эльбрус». Не такие же дураки, в самом деле, чтобы так светиться!

А все же пошел на поводу. По стародавнему своему принципу: дергать хоть за какую-то ниточку, авось куда-нибудь, да выведет.

Он украдкой глянул на девчонку еще раз и еще раз нехотя ее пожалел. Так же нехотя выбрался из-за стола и подошел к подоконнику, где торчал всем промозоливший глаза графин с водой. Сегодня он мог предложить воды без опаски. Сегодня он самолично ополоснул графин и воды свежей набрал. Не отравит…

– Выпейте и успокойтесь, – буркнул он недовольно, втиснув ей в руку стакан. – И давайте поговорим без эмоций. А то ревете тут, носом хлюпаете. Лучше бы рассказали, по каким таким делам ваш Анатолий уехал? Ведь не поверю, что не сказал он вам ничего. И все эти ваши заверения, что он по каким-то там своим делам.

По тому, как зыркнула она на него из-под разлохматившейся челки, Коломенцев понял, что девица знает все прекрасно. Но почему-то скрывает. С чего бы это, интересно? Неужели…

– Та-а-а-к! – протянул Корабейников с угрожающей интонацией и тут же заложил руки за спину, оттопырив до неприличия фалды своего огромного пиджака. – Значит, не успокоились?! Значит, продолжили играть в сыщиков, я не ошибся?!

Александра кивнула, с жадностью проглотив прохладную еще воду. Вернула стакан и пробормотала виновато:

– Он собирался сначала заехать к родителям погибшего фотографа, а потом к матери Коломенцева. Он все хотел разыскать самостоятельно этого дурацкого Тимоса!

И она снова заплакала.

– Ах вы, черти полосатые! Ах вы, паразиты!!! – И Корабейников принялся со злостью барабанить по столу. – Это кто же вам велел, а?! Кто позволил, спрашиваю?!

Вот не было печали! Теперь этот дуролом спугнет всех, кого только можно! Если есть еще кого пугать. Почему-то казалось Корабейникову, что преступник непременно пришлый и давным-давно успел удрать из их города. А если и не успел, то теперь удерет непременно, из-за таких вот следопытов.

Станислав Андреевич покосился в сторону Александры. Та, совершенно разнесчастная, сидела на самом краешке стула. Чуть задень за ножку, и она непременно грохнется на пол.

Вот ведь мысли какие неприличные лезут ему в голову, когда необходимо думать, думать, думать. Над тем, к примеру, куда мог подеваться ее женишок, не так давно подозреваемый в причастности к краже в молодежном клубе «Эльбрус».

– Я не допускаю мысли, что он мог попасться, как кур во щи! – фыркнул Корабейников в затылок Александре, нравилось ему заходить с тыла и смущать людей, имел такую слабость. – Он же здоровяк какой! Это вам не девчонка, которой можно легко под ребра нож втиснуть. Тут еще надобно будет потрудиться. Да и не подпустит он никого к себе со спины!