Галина Романова - Внимание: неверный муж!

И чтобы этот самый человек был способен на что-то злое и дикое?! Не-ет, она никогда не поверит в это! Никогда! Пусть кажутся странными многие совпадения, пусть они хоть сотню раз мозолят ей глаза и утюжат мысли, она все равно не поверит.

Зачем? Зачем ему было убивать ту самую девушку, которой за день до этой ночи он любовно вытирал рот своим носовым платком? Зачем было нападать на Леньку в их с Асей собственном доме? Это же совсем нелогично. Это, во-первых, риск. Во-вторых, неоправданный риск. А в-третьих, он мог размозжить ему череп в каком угодно другом месте. Вон хоть в их подъезде, где на все этажи две лампочки по ночам и лифта нет. Ох, дался ей этот самый лифт…

Ася тяжело вздохнула, запутавшись окончательно и в своих мыслях, и в своих страхах, присела перед Ленькой на корточки и еле слышно позвала его:

– Ле-ень… Эй, как ты?

Он снова с хрипом втянул в себя воздух, слабо выдохнул его и с всхлипом прошептал жалобно и отрешенно:

– Не знаю. Я уже ничего не знаю. Все так неожиданно…

Она опустила ладонь ему на лоб, сдвинула ее чуть выше и погладила волосы, успевшие покрыться корочкой подсыхающей крови.

– Тебе очень больно, милый?

– А ты как думаешь! – воскликнул он излишне экспрессивно и тут же громко застонал. – Черт! Голова раскалывается просто!

– Почему ты не хочешь обратиться к врачу, дорогой? – осторожно начала Ася и, не встретив сопротивления с его стороны, заторопилась: – Если нельзя вызывать кого-то со стороны, давай я позвоню…

Он не дал ей рассказать ему про Виталика. Не дал возможности объяснить, что Виталик свой в доску и уже проверенный подобным прецедентом человек. Ленька просто снова вскинул на нее совершенно больные и совершенно потерянные глаза, закрыл их с протяжным стоном, тут же покрутил указательным пальцем у своего виска и слабо прошептал:

– Ты законченная дура, Аська! Просто законченная дура… Уйди, дай мне немного поспать. Я хочу спать.

Плохой, совершенно плохой признак, мелькнуло в ее голове пугливое. А вдруг у него сотрясение? Но в очередной раз лезть к мужу с состраданием она поостереглась. Нельзя, чтобы он волновался. Ему и так сегодня досталось.

Ася вышла из спальни, стребовав с Леньки обещание, что, если ему станет хуже, он непременно ее позовет. Плотно прикрыв дверь, она какое-то время все еще топталась на пороге спальни и прислушивалась, потом, осторожно ступая, двинулась на кухню.

Оглядев изгвазданный в крови линолеум, она со вздохом опустилась на колени и начала сгребать в кучу разбросанные по сторонам окровавленные комья бумажных полотенец. Уложила все в пакет для мусора, крепко завязала и решила спрятать его на самом дне мусорного ведра. Коли Ленька настаивает на соблюдении мер предосторожности, так на дно их. На самое дно. Для этого ей пришлось ведерко слегка тряхнуть, наклонив на один бок. В сторону поползли упаковки от спагетти, чипсов и куча мумицированных пакетиков «Липтона». На самом дне ведра, она помнила, покоилась картофельная шелуха двухдневной давности. Она готовила тогда картофель фри с непременными копчеными сосисками, которые так обожал ее любимый супруг. Там-то она и собиралась припрятать сверток с окровавленной бумагой. И она даже сунула его туда и попыталась утрамбовать, но неожиданно ее рука нащупала сквозь мягкую толщу пакета что-то твердое. Что такое?..

Ася отложила в сторону свой пакет, снова тряхнула ведро, обнажая дно, и тут же с удивлением обнаружила там осколки бутылочного стекла. Верхняя часть бутылки вместе с горлышком оказалась почти целой, если не считать повреждением частую паутину трещин. А вот нижняя часть, вкупе с донышком, превратилась в крупные осколки.

Еще не совсем понимая, зачем она это делает, Ася расстелила на полу газету. Вытряхнула на нее из ведра почти все его содержимое и уставилась на бутылочные стекляшки, большая часть которых была покрыта чем-то темным и липким.

Тут же в ее голове мелькнуло: кровь! Ленькина кровь! Именно эта бутылка, очевидно, опустилась на голову мужа и оставила рану длиной в десять сантиметров.

Стараясь не пораниться, Ася сложила осколки отдельной кучкой на самый край газеты. При этом она старательно избегала дотрагиваться до бутылочного горлышка. Наверняка там должны остаться отпечатки. Как и где она собиралась их снимать и затем идентифицировать, она пока не знала. Просто решила, что это может помочь ей в ее шпионских играх, вот и осторожничала. К тому же все приличные сыщики от Мегрэ до наших телевизионных ментов всегда заморачивались на этих самых отпечатках пальцев, чего ж тогда ей выставлять себя дилетантом. Какой-никакой опыт у нее уже имеется…

Бутылочные осколки она сложила в полиэтиленовый пакет, для надежности обернула сверху бумагой и, метнувшись в прихожую, спрятала в свою сумку. Этим она займется позже. А сейчас нужно убраться в кухне.

Ася утрамбовала мусорное ведро. Вымыла пол. Для чего-то протерла всю мебель. Заглянула под крышки стоящих на плите кастрюль. И к вящей радости своей обнаружила, что приготовления к сюрпризу все же имели место быть. Ленька нарезал мясо крупными кусками, сложил все в кастрюлю и засыпал сверху огромными кольцами лука. Что он собирался делать со всем этим дальше, оставалось загадкой. Но уже одно то, что он собирался, приятно грело ей душу.

Ася зажгла газ, решив довести до конца начатые супругом приготовления, и заметалась по кухне. Тесто слоеное освободила из упаковки, быстро накрутила плюшек и сунула в духовку. Вода в кастрюле с мясом закипела, Ася сняла пену, убавила огонь и, добавив соусы и приправы, оставила тушиться. Гарнир… Какой гарнир? Картошечка, конечно. Она не подведет. Ася вытащила пакет с картошкой, быстро почистила с десяток, нарезала крупными дольками, намешала с овощами, залила майонезом и поставила в микроволновку на двадцать минут. Быстро, беспроблемно и Леньке нравилось…

Все тушилось, пеклось, покрывалось румянцем поджаренной корочки. Теперь можно было навестить мужа, а заодно и попытаться задать несколько вопросов. Милосердие милосердием, но знать-то она должна, кого он впустил в их дом в ее отсутствие. Не мог же напавший на него человек просочиться сквозь замочную скважину, если только Ленька по своему обыкновению не оставил дверь лишь прикрытой, поставив замок на предохранитель.

Он не спал. Вполне осознанно наблюдал за ней, возлежа на их кровати.

– Привет, милый. – Ася ласково улыбнулась. – Тебе не лучше?

Ленька лишь с раздражением вздохнул, очевидно, сокрушаясь ее скудоумию. На его лице читалось: «Ну, как мне может быть лучше, если прошел лишь час какой-то… Откуда столько непонимания, столько черствости?»

Да, приблизительно это читалось в его черных глазах, когда Ася осторожно приблизилась к нему. Одно было хорошо – что он не додумался вслух горевать на предмет ее бестактности. Просто вздохнул и посмотрел на нее выразительно. Это ничего, это она переживет, и не такое переживала…