Галина Романова - Внимание: неверный муж!

– Лень! – громко крикнула Ася, все еще не теряя надежду. – Ты дома?

Откуда бы ему взяться, раз его нет…

Гадина! Воспользовался тем, что она спит, и удрал. Зачем? Неужели так тяжело было разбудить и постараться как-то объяснить! Она бы поняла. Она же все всегда понимает и принимает. Да мог бы, собственно, и без объяснений обойтись. Просто сказал бы, что уходит. А так, по-подлому, не прощаясь… И это после вчерашнего вечера! После того, как был предупредителен и обходителен, невзирая на собственное увечье, – Асенька то, Асенька это… Она поплыла, как последняя дура, и даже начала верить во что-то доброе и светлое. А он просто встал пораньше и тю-тю, поминай как звали. Мог бы хоть записку написать перед уходом, скотина. А кстати…

Ася свесила ноги с кровати, поболтала босыми ступнями, хмуро и бездумно разглядывая обтрепавшуюся от частых стирок кромку пижамных штанов. Потом вытащила из-под кровати тапки, вдвинув в них ноги, и, по-старушечьи шаркая, поплелась в прихожую. Иногда, в самые славные времена, Ленька оставлял на зеркале записку. Подсовывал под зеркальную закрепку лаконичное «Я по делам» или «Я на службе». Асе вдруг захотелось поверить в то, что сегодня он сделает так же. Не сделал…

Мало того, что отсутствовало всякое объяснение его бегства, так еще входная дверь оказалась настежь распахнутой! И еще плетеная китайская циновка, что по обыкновению лежала у порога, была отброшена к самой кухне. И ее ботинки, вчера аккуратно поставленные ею под вешалкой, валялись в разных углах прихожей. И это еще не все, не весь перечень воскресных сюрпризов, представших ей на обозрение. Выключатель слева от двери был вывернут из своего гнезда с корнем. Нижний край зеркала, где она так надеялась найти письменное Ленькино объяснение, был отколот и валялся теперь на полу, раздавленный чьими-то безжалостными ботинками на сотню мерцающих амальгамой осколков.

– Что за черт… – прошептала Ася, почти физически ощущая свою бледность. – Что опять за черт?!

Она заметалась по квартире, по ходу соображая, что и как могло пропасть. Распахнутая настежь дверь и исчезнувший муж теперь уже недвусмысленно намекали на вражеское вторжение. И это дважды за сутки!

Ася выдвигала и задвигала ящики комода, тумбочек, шкафов. Хлопала дверцами кладовок, антресолей и кухонной мебели. В ванной комнате тоже все проверила. Там все оказалось на месте, так что заподозрить Леньку в преднамеренном бегстве было нельзя. Уж в любом случае зубную щетку он бы взял непременно.

Через десять минут суматошных метаний Ася поняла, что единственно ценная пропажа – это ее муж. Все было в целости и сохранности, кроме него. Выходит, вчерашний злоумышленник, не удовлетворившись недоделанной работой, вернулся ее завершить. Почему же он не убил Леньку прямо на пороге, если вернулся продублировать свое вчерашнее нападение? Или он вернулся совсем с другой целью, с целью похищения?

Растерянно разглядывая следы погрома в прихожей, Ася вдруг вполне отчетливо и совершенно ясно поняла, что ровным счетом в этом деле ничего не понимает.

Кому понадобилось похищать ее мужа? Зачем? Если вчерашнее нападение на него имело целью отомстить за измену, то похищение как-то не укладывается в эту схему. Да и Ванька, коли он пока оставался единственным претендентом на роль подозреваемого, не стал бы вламываться в их дом воскресным утром и похищать ее Леньку. Тут что-то еще… Что-то и кто-то… И опять Асе некстати вспомнилась темная «восьмерка» со стоянки. Ну почему бы ей не запомнить ее номер?..

Ася только-только успела запереть дверь и взяться за свои ботинки, как в квартиру позвонили. Она прильнула к глазку и с облегчением вздохнула – на площадке топталась дворничиха Соня.

– Здравствуйте, Соня, – поздоровалась с ней Ася любезно и попыталась улыбнуться. – Что-то не так?

За все время проживания в этом доме Соня звонила в их дверь трижды. Пару раз, чтобы Ася переставила машину на другое место: там, где она обычно стояла, срочно требовалось подмести. И еще один раз Соня пришла из-за того, что какие-то хулиганы намеренно стучали по колесам, из-за чего сигнализация верещала на весь квартал.

– Здрасте, – буркнула дворничиха и двинула на Асю огромной грудью. – Мужик твой дома?

– А? Что, простите? Я не совсем… – Вот уж точно: когда человеку нечего сказать, он начинает нести всякий вздорный лепет, вроде того, который сейчас исторгался из Аси. Но ей и вправду нечего было сказать дворничихе.

– Вот ведь народ… – Соня плавно шевельнула губами, вполне отчетливо выговаривая обиходное ругательство. – Я же спросила: Леонид твой дома? Непонятно разве?

– Нет. – Ася отступила к стене и с неудовольствием поняла, что от Сони не укрылся беспорядок в их прихожей. Сочтет еще, что они подрались, и начнет судачить по этому поводу с соседками, не пройти мимо будет. – Нет, Леонид отсутствует.

– Ага, теперь понятно. Тогда я пошла. – Соня развернулась крутым боком и, протиснувшись в дверь, выбралась на площадку. – До свидания, значит.

– Соня, постойте! – переполошилась Ася, поняв, что дворничиха уйдет сейчас без всяких объяснений, а они должны были быть, раз она заявилась поутру и спросила про ее Леньку, которого, по личным Асиным подозрениям, похитили. – Постойте! Вы чего приходили-то? И Леня вам зачем?

– Мне-то?.. – Соня снова развернулась к ней лицом, сунула руки под свой форменный фартук и, скептически оглядев Асю всю от кромки пижамных штанов до всклокоченного вихра на макушке, объяснила: – Мне-то он сто лет не нужен, Ленька твой. Только я не позволю по утрам во дворе такую безобразию устраивать. Сначала думала, что ошиблась. Издалека не особо разглядишь. А теперь-то уж точно понятно… Иду участковому жалобу писать. Так-то вот…

И Соня снова повернулась к Асе широченной спиной в яркой оранжевой жилетке, и снова без лишних слов пошла от двери к ступенькам.

– Да что же это такое! – воскликнула Ася с отчаянием и снова окликнула дворничиху: – Соня, да постойте же! Что стряслось, вы можете объяснить? Какую жалобу, какому участковому, при чем тут Ленька?!

Ленька точно был при чем, она это понимала особенно остро. И тот озноб, который начал сотрясать ее от пяток до макушки, тому был свидетельством. И Сонин неожиданный визит, и то, что Асю разбудил отчаянный визг чьих-то тормозов, во всем этом существовала какая-то связь, а связующим звеном, очевидно, являлся ее супруг.

– Соня! – громко крикнула Ася, в отчаянии топнув босой ногой, и потребовала: – Говорите немедленно, или я сама напишу жалобу! Сообщу, что вы нарушали мой покой!

Соню проняло. Она остановилась. Несколько мучительно долгих мгновений размышляла, теребя толстыми пальцами густой пушок над верхней губой. Потом снова повернулась к Асе всем телом и, разведя руками, пробубнила: