Галина Романова - Внимание: неверный муж!

В сегодняшний понедельник будильник никак не хотел находиться. Ася обшарила все изголовье. Опустила руку на пол и, скользя пальцами по мягкому ворсу ковра, исследовала все досягаемое пространство. Нет, будильника не было. Но он же точно должен был быть! Он надрывался, выдыхался и трезвонил, не переставая. Отчего же тогда она не может его никак найти?

Ей все же пришлось приоткрыть один глаз и оглядеться. Ну, конечно же! Как она могла забыть? Она же у Ваньки ночует. Какой к черту будильник! Их у него отродясь не водилось. Он жил вне времени и режима. Когда хотел, вставал, когда хотел, укладывался. Инструктор по фитнесу, елки. Причем инструктор, прозябавший на фирме собственной мамаши. Нужен он ему, будильник-то…

Так, с будильником разобрались. А что же тогда так надсадно верещит, вгрызаясь в Асин мозг отвратительным беспокойством?

Она свесила с дивана ноги, покрутила головой и поняла, что верещит ее телефон. Ася оставила его вечером на подлокотнике дивана, но ночью, видимо, он свалился. Край пледа, соскользнувший с нее во сне, плотно накрыл его, приглушив звучание. Сдернув плед, Ася схватила в руки мобильник.

Ленька! Это его номер высветился! Господи… начинается… Внутри у нее все заныло и оборвалось, ухнув куда-то к коленкам.

– Алло! – выдохнула она в трубку тревожным шепотом. – Я вас слушаю.

– Это я тебя слушаю, – противно хмыкнул вчерашний незнакомец. – Итак, где девка?

Ей понадобилось не больше десяти секунд, чтобы осознать: она не сможет промолчать. Тем более что снова, как и вчера, громко и надсадно застонал Ленька.

– Она в девятнадцатой больнице, – не повышая голоса, произнесла Ася и заплакала. – Отпустите мужа, пожалуйста! Я вас очень прошу!

– Точно в девятнадцатой? – подозрительно переспросил мужчина.

– Да. В травматологии. – Перед ее глазами тут же всплыло лицо несчастной девушки, обрамленное повязками из бинтов. – Она без сознания. Чем она может вам помочь, я не представляю.

– А тебя никто и не спрашивает, – проговорил мужчина, почему-то не спеша отключаться. – А что она, интересно, делает в травматологии? Последний раз, когда я ее видел, она была в добром здравии. Это ты ее, что ли, туда определила?

– Не мелите чепухи! – возмутилась Ася, ненавидя себя с каждой минутой все сильнее. – Вы же видели меня. Видели, как я тушила пожар. Стала бы я это делать, если бы хотела ее… причинить ей вред, одним словом.

Мужчина ненадолго замолчал. Потом снова раздался грохот, Ленькин протяжный стон, и следом Ася услышала:

– Короче, сделаем так… Мы сейчас едем в девятнадцатую больницу. Если девка там, то мужик твой отправляется домой. А если ты нас обманула… Короче, не дура, должна понимать.

Он отключился. А Ася еще какое-то время сидела на диване, тупо глядя в потухший дисплей мобильника. Потом перевела взгляд на часы и почти без эмоций осознала, что опаздывает уже на полчаса. Нужно было что-то делать, как-то обставлять свое отсутствие на рабочем месте. Какой из нее работник при таких семейных обстоятельствах?

– Ася, девочка моя, какие к черту семейные обстоятельства?! – заорал на нее без переходов, едва она попыталась что-то объяснить, коммерческий директор Валера Звягинцев. – Ты понимаешь или нет, что говоришь?

– Валера, так получилось, – вяло произнесла Ася, изо всех сил сдерживая противные слезы, сочившиеся из глаз. – Я не могу сегодня быть на работе.

– А завтра?

– И завтра, возможно, тоже не смогу. Все будет зависеть от…

– От семейных обстоятельств, я понял. – Что-то в ее голосе заставило Валеру немного сбавить обороты, и, уже заметно подобрев, он озабоченно спросил: – Как вот я буду обставлять твое отсутствие? У нас же не шарашкина контора. У нас солидное предприятие, у нас график, правила внутреннего трудового распорядка и все такое…

– Пускай я уйду в отпуск. Тем более что не была в нем уже три года, – предложила ему Ася, понимая, что другого выхода, видимо, нет. Писать за каждый день отсутствия объяснительные ей как-то не улыбалось. – Подойдет?

– Отпуск… Отпуск, отпуск… Ладно, пускай будет отпуск. Только неделю, не больше! – Звягинцев чертыхнулся и через минуту простился, не забыв напоследок обронить: – Как хочешь, Ася, но чтобы за неделю ты свои семейные обстоятельства утрясла. Неделя, и ни днем больше! Все, пока…

Ей сумрачно подумалось, что обстоятельства ее должны были утрясаться как раз в это самое время, но не говорить же ему об этом. Тем более что само понятие обстоятельств у них со Звягинцевым полярно разнилось. Стабильный, вальяжный Валера насчитывал пятнадцать лет семейного стажа, с обязательными воскресными вылазками на тещину дачу, непременными шашлыками на дни рождения жены и дочек и новогодними елками в конце каждого декабря. Понять и принять ее обстоятельства он ни за что и никогда бы не смог. Кроме того она и сама-то пока до конца не осознала чудовищность того, что происходит сейчас с ее жизнью, куда ж тогда Валере.

Ася вновь посмотрела на часы. Прошло еще полчаса. За это время она не сдвинулась с места, так же продолжая сидеть на диване своего сводного брата. Кстати, последний до сих пор не подавал никаких признаков жизни. Спит наверняка. Вчерашним вечером, выбравшись из ванной, он долго и громко убирался в кухне. Потом ответил на пару телефонных звонков, причем был весьма немногословен, и, не пожелав ей доброй ночи, скрылся в своей комнате. Ася все это слышала и не слышала, балансируя на грани сна и яви. Единственное, что она поняла отчетливо, прежде чем уснуть, так это то, что Ванька за что-то на нее сердится. За что – было непонятно.

Она вздохнула тяжело и печально, снова посмотрела на часы и перевела ждущий взгляд на мобильник. Никаких звонков за последние полчаса. Никаких… Доехали они или нет? Если доехали и обнаружили там девушку, то должны были уже отпустить ее Леньку. Если отпустили, то он должен был уже позвонить. А он не звонит.

Какая тоска, господи! Какая тоска! Неужели мачеха права и она могла бы жить совсем по-другому? И в ее жизни, наполненной буднями ожиданий и подозрений, могло появиться что-то еще? Радость, к примеру, или нежность… Но ведь она умела радоваться. Когда, например, Ленька был по-особенному, по-доброму к ней расположен, радовалась. И нежность ее душила в такие моменты, и любовь. Почему же все так уверены в обратном? Почему считают, что она что-то не то сделала с собой и совсем не так распорядилась своей жизнью? Почему?

Сунув в карман пижамной кофты телефон, Ася с трудом встала на ноги и какое-то время боролась с головокружением. Потом медленно, по-старушечьи шаркая, пошла к Ваньке.

– Вань… – негромко позвала Ася, не решаясь войти в комнату брата, и для верности стукнула согнутым пальцем по двери. – Вань, ты спишь или нет?