Галина Романова - Внимание: неверный муж!

– Проходите, девочки, – обронила она, совсем не удивившись тому, что Ася не одна, а в сопровождении Александры. – Здравствуй, Сашенька. Прекрасно выглядишь…

Сашка кисло улыбнулась ее комплименту и поспешила стянуть с ног сапоги. Невзирая на вполне ощутимый дух беды, шаркающий по квартире следом за мачехой, паркет блестел по-прежнему.

Подруги прошли в огромную гостиную и расселись в неудобных громоздких кожаных креслах. Ася вопросительно уставилась на мачеху, Сашка все еще ничего не понимала. Она крутила головой по сторонам в надежде увидеть ухмыляющегося Ваньку, воровато выглядывающего из комнаты родителей или из маминого будуара, примыкающего к спальне. Ваньки нигде не было видно. И тогда она решилась на вопрос, тем более что паузу, судя по всему, никто нарушать не собирался – Ася во все глаза таращилась на мачеху, а та бродила по гостиной и время от времени прикладывала к глазам носовой платочек размером со спичечную коробку.

– Иван скоро будет? – брякнула Александра, не поняв, с чего это и подруга, и ее мачеха сразу вздрогнули и с немым укором на нее воззрились. – А чё я такого спросила? Мы же, Ась, с тобой еще с вечера собирались к нему! Собирались?

– Ну да, вроде… – неуверенно промямлила Ася, делая ей страшные глаза. Зря она все же не посвятила подругу в проблему, невесть откуда свалившуюся на них на всех. – Только…

– Ваня пропал! – исторгла мачеха новость вместе с отчаянным всхлипом. – Он пропал, девочки! Я чувствую, что-то случилось! Он в беде…

И она разрыдалась. Разрыдалась неумело и горестно, совсем не зная, как управлять рвущимися из горла воплями.

– Он позвонил вчера утром… – выдавила она сквозь слезы, – что-то такое говорил насчет того, что он, кажется, все понял…

– О чем? – одновременно выпалили подруги.

– Как о чем? – Мачеха перевела с одной на другую изумленный взгляд. – Обо всей этой жуткой истории, в которую нас всех вовлек твой муж!

Хорошенькое дельце!

Ася еле сдержалась, чтобы не подскочить с кресла и не наорать на нее, не наговорить ей прямо сейчас целую кучу гадостей.

Вот, оказывается, в ком все дело! Это Ленька ее виноват! Не Ванька со своей неуемной ревностью или алчностью (с чем именно, еще разбираться и разбираться), а Ленька! Ее простофиля-муженек, который из-за своих скотских привычек получил по башке, который был к тому же похищен и теперь страдает в застенках у похитителей, где его мучают и пытают! Вот кто виновник всех бед! А она-то, господи, что подумала, да еще какое-то дурацкое расследование затеяла, пытаясь найти единственно верный путь к спасению мужа. Ходила по квартирам, почтам, ездила по деревням, лезла в глаза криминалистам, толкала в их объятия свою лучшую подругу… А всего-то и делов было: спросить свою дорогую мачеху, у которой, оказывается, и ответ готов: виновник Ленька!

Все это огненной бурей пронеслось в Асиной голове, и кто знает, если бы не Сашкин умоляющий взгляд, она бы точно озвучила самые злобные и нехорошие свои мысли в адрес Ваньки-ирода и его необыкновенной мамочки.

А Сашка ее именно умоляла! Она запросто могла сейчас двигать на конкурс мимов. И заняла бы там первое место в номинации «я тебя умоляю». Ася сдалась ее немым мольбам и, скрипнув зубами, промолчала.

– Он собирался ехать куда-то, – продолжала плакать ее мачеха, совсем не заботясь о своем внешнем виде. – Отец его предостерегал, предлагал помощь…

Асю снова укололо горькой обидой.

Вот, значит, как! Ваньке, стало быть, все: и любовь, и доверие, и помощь. А ей? Ей-то что? Одни упреки и непонимание! Даже отец! – отец! – который должен был в первую очередь броситься ей на помощь и поддержать, не сделал ничего. А ведь все, как оказалось, все буквально были в курсе ее проблем. За что же такая нелюбовь? Только за то, что она оказалась непокорной дочерью? Не пошла по пути, который хотелось им ей вымостить, а выбрала свой собственный, пусть и тернистый? За это? Или истина, что мужчина любит детей любимой женщины, верна, как никогда, в данном конкретном случае?

– Он должен был вернуться вечером. Мы с отцом ждали его к ужину. А он… он не приехал! – Мачеха снова зарыдала, с трудом выговаривая слова сквозь слезы. – И не позвонил! Мобильный его вне зоны обслуживания. Отец обзвонил все посты, все больницы и морги… Мы всю ночь не спали… А все из-за этого мерзавца! Все из-за него! Как ты могла поступить так со всеми нами? Как ты могла, Асенька?

И вот тут уж Ася не выдержала. Даже Сашкины ужимки перестали на нее действовать. Ася все же подскочила с кресла и, подойдя почти вплотную к мачехе, со злобным присвистом на всякий случай поинтересовалась:

– Значит, это все-таки я виновата? Я ничего не перепутала? Я виновата в том, что ваш Ванька влез в какое-то дерьмо?

– Не нужно выражаться, девочка моя, – отшатнулась от нее мачеха, и даже выглядеть ей при этом удалось весьма напуганной.

– Значит, я виновата? Виновата в том, что Ванька влюбился, виновата?

– Никто тебя не обвиняет, но ты могла бы…

– Ни черта я не могла! Я узнала об этом лишь на прошлой неделе! – Ася с силой выдернула свою руку, которой завладела Сашка и отчаянно тянула за нее, пытаясь снова усадить в кресло. – Я вообще не обязана знать всех его дурочек, понятно?! И совсем я не знала, что мой муж и мой сводный брат таскаются к одной девке! Разве в этом я виновата? Да, наверное, во мне что-то не так, раз они оба предпочли одну и ту же. Но разве в том моя вина? И Ванька… Кто мог знать, что он так ревнив, раз за измену избил свою девушку до полусмерти?

– Аська, что ты мелешь! Заткнись немедленно! – взмолилась Александра и, встав, обхватила ее за плечи. – Я прошу тебя, замолчи сейчас же!

– Черта с два я буду молчать! Ленька им, видишь ли, мой помешал! Он у них, как гвоздь в заднице! А все потому, что дорогу их Ванечке перешел. Так, что ли? – Ася нависла над мачехой и грозно переспросила: – Так? Из-за этого весь сыр-бор? Из-за того, что он перешел Ваньке дорогу?

– Так, – тихо обронила мачеха, снова отшатнувшись от нее и прикрывая крохотным платочком вздувшиеся от слез веки. – Он и в самом деле перешел ему дорогу, но только не там, где ты думаешь.

– Я все правильно думаю! – отрезала Ася и вняла наконец мольбам подруги, уронив себя в кресло и закрыв лицо руками.

Она не видела, как догадливо переглянулись между собой мачеха и Сашка. Как вторая вопросительно дернула подбородком, а первая обескураженно развела руками. Потом обе устремили на Асю полный жалости взгляд и одновременно тяжело вздохнули.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь легким поскрипыванием кожаных кресел и едва уловимыми шагами мачехи. Потом тишину разрезал телефонный звонок, и мачеха сорвалась в холл, с надеждой выдохнув в трубку: