Михаил Серегин - Всякому волку свой волкодав

– Мать ее, – резко топнув, выругался Величко. – Опять след оборвался.

– Наверняка она в машину села, – догадался Максимов. – Может, стоит вернуться, посмотреть, как там хозяин дома. Вдруг он еще жив.

– Ты прав. Пошли, Граф.

У дома Дика друзья увидели милицейские машины и «Скорую помощь». Понимая, что самим им в дом не пробраться и единственный способ узнать хоть что-то – спросить у зевак, Александр постучал по плечу какого-то мужчину:

– Что там случилось?

– А черт его знает, – ответил тот. – Сами на шум сбежались, ничего понять не можем.

Тут из дома на носилках вынесли чье-то тело, рядом с ним, обливаясь слезами, шла женщина, бормочущая что-то то на русском, то на немецком языке. Александра больше интересовало то, что она говорила на русском, он уже понял, что семья Дика была скорее русской, нежели немецкой.

– Убийцы, негодяи! – рыдала женщина.

Большего Величко было и не нужно. Он сказал Максу:

– Дуем в аэропорт. Уверен, что эта киллерша сегодня же улетает обратно в Желтогорск.

– С чего ты взял?

– Как правило, билеты и в ту, и в обратную сторону заказчики киллерам покупают сразу.

– Так она же наверняка переоденется, – заметил Максимов. – Как мы ее узнаем?

Величко мотнул головой в сторону Графа.

– А, ну да, не зря же мы его с собой тащили, – смекнул Макс.

Спустя десять минут друзья уже мчались в такси по гладенькой как шелк автотрассе в сторону аэропорта.

Расплатившись с водителем, Величко взял Графа на поводок и направился в зал ожидания. На руке у него висела найденная куртка убийцы, а все сумки нес Максимов.

В зале ожидания Величко сунул куртку киллерши Графу под нос. Склонив голову, собака принялась нюхать.

Вскоре Граф уловил след беглянки и, обходя всех стоящих и идущих, направился в правый угол зала, туда, где над головами ожидающих висело большое табло с данными о полетах.

– Она должна быть где-то здесь, – проговорил Макс, следуя за Алексом. – Ну, Граф, отыщи нам ее.

Собака остановилась, а потом медленно, слегка поскуливая, направилась к полноватой женщине, стоявшей спиной к ним. На ней было длинное платье из плотной ткани, темная широкая накидка и шапочка с кокетливо изогнутыми полями. Если бы не Граф, Макс ни за что бы не догадался, что эта груша и есть та прелестная особа, которая летела с ним в одном самолете.

– Она, – кивнув на женщину, шепнул Максимов.

– Знаю, – откликнулся Величко и решительно притянул пса к себе, не давая ему ухватиться за подол платья дамочки.

– Что будем делать?

– Нужно как-то незаметно вывести ее отсюда, а на улице разберемся. А то здесь слишком много народу.

– Согласен. Могу попробовать подвалить познакомиться.

– Не прокатит, – отрицательно замотал головой Алекс. – Она тебя уже видела у подъезда.

– Ну, тогда только один выход – за белы рученьки и…

Александр кивнул и решительно направился к женщине. То же сделал и Максимов, только шли они на некотором расстоянии друг от друга, собираясь подцепить мадам киллершу за обе руки разом. Но в самый последний момент она оглянулась и быстро засеменила к пункту проверки паспортов. Им ничего не осталось, как прибавить шаг и спустить с поводка Графа.

Волоча свой поводок по мраморному полу, умный пес быстрее всех домчался до леди, совершенно уже не похожей на себя из-за грима и большущих очков, нацепленных на нос, и, не дожидаясь никаких приказов, ухватился за подол ее платья. Дамочка взвизгнула, попыталась ногой отбросить овчарку, но, поняв, что этого сделать ей не удастся, кинула быстрый взгляд на двух приближающихся к ней мужчин и закатила истерический вой. Моментально обратив на себя внимание скучающей публики. Но это было еще не все. Подобно истинной иностранке, которую она из себя изображала, дамочка принялась быстро говорить что-то на немецком языке.

Невзирая на это, подоспевший Александр схватил ее за руку и, притянув к себе, сжал в стальных объятьях. Затем он склонился к уху девицы и угрожающе прошипел:

– Не ори, сука, иначе хуже будет. Быстро устроим тебе тюремное заключение по высшему классу.

– Осел, – прорычала она в ответ на чистом русском и снова принялась выкрикивать какие-то непонятные фразы по-немецки. Даже тот, кто не знал немецкого языка, мог понять, что она просит о помощи.

– Заткнись, – повторил свою угрозу Александр. – Нам только поговорить с тобой надо, потом отпустим. Какого черта ты истерику закатываешь?

– Да пошел ты, мудак, – совсем не по-женски огрызнулась киллерша и, резко взметнув колено вверх, попыталась ударить его в пах.

Александр едва успел увернуться, но он не предусмотрел того, что женщина на этом не остановится, а потому получил удар каблучком-шпилькой по ноге и застонал.

Александра Величко и Андрея Максимова арестовали прямо в аэропорту, где они попытались задержать киллершу, убившую немца Дика. Обвиняли их в том, что они приставали к иностранной гражданке, гостье Москвы, да еще и натравили на нее собаку. Последнюю быстро охомутали, нацепив на нее намордник, и куда-то уволокли, несмотря на сопротивление и визг Графа.

Это взбесило Александра еще больше, чем их собственное задержание. Он не мог позволить усыпить Графа. А этого, как легко было понять по действиям сотрудников органов правопорядка, избежать вряд ли удастся, потому как те уже решили, что у пса бешенство. Объяснить что-то и доказать свою правоту друзья не могли – их просто никто не слушал. Их скрутили, нацепили наручники и грубо затолкали в какую-то комнатенку, не имеющую окон, расположенную в самом помещении аэропорта. Причем Величко на некоторое время впал в беспамятство, получив слишком много ударов дубинками по голове за то, что никак не желал оставить в покое девушку, да еще и оказывал сопротивление милиции.

Часа через полтора за ними пришли. Несколько высоких парней с дубинками и пистолетами в кобуре на поясе молча подняли обоих пленников с пола и поволокли по коридору. Их доставили в небольшую комнату, по всей видимости, представляющую собой кабинет начальника охраны аэропорта. Здесь был всего один стол, несколько одинаковых стульев, зашторенное жалюзи окно, у которого стояло несколько горшков с цветами, а также шкаф с бумагами. Одна из свободных стен была сплошь завешана листами бумаги с какими-то записями, распечатками и фотороботами преступников.