Галина Романова - Лицензия на happy end

Теперь он сумеет поджарить это мясо, и сделает себе салат из красного перца и мясистых помидоров, и выпьет вино все до капли. И никто не помешает ему вкушать наслаждение от таких прозаичных вещей, как еда. А кто помешает…

– Тебе чего надо, чучело?!

Он успел изрядно захмелеть за одиноким ужином, и совершенно ему было не до церемоний с кем бы то ни было, а уж тем более с этой провинциальной куклой чертовой, которая позвонила в его дверь три часа спустя. А она настойчиво так позвонила, нагло, да еще и через порог полезла напролом, пытаясь улыбаться загадочно и проникновенно, но ничего ведь, кроме кривляния, не вышло у нее, у дурнушки. Так, маета одна.

– Тебе чего надо?! – Сандро перегородил ей дорогу. – Чего приперлась? Не видишь, я болею!

– Вижу, – кротко ответила Лида, у которой просто сердце зашлось от его покореженного внешнего вида. – И причину знаю. И причину того, что ты жив и стоишь теперь передо мной, знаю.

– Да ну!

Его захмелевшие извилины очень долго справлялись с информацией, потом еще столько же вспоминали про то, что у этой, как ее, Лидки, кажется, есть подруга. И она вроде работала или работает гувернанткой в доме Хромина. И это должно или полностью доказывает то, что она действительно может знать.

– Входи, черт с тобой, – великодушно позволил Сандро, впустил девушку, осмотрел лестничную площадку, там не было никого, запер дверь и пробормотал, глядя ей вслед: – На сегодняшнее безрыбье, может, и такая тарань сгодится. Дожи-ил…

Лида исподтишка рассматривала его кухню, попутно порадовалась тому, что опустевшая тарелка с бокалом на столе на одну персону, и внутренне готовилась к очень неприятному разговору.

Неприятным он должен был быть для них обоих. Ему будет неприятно ее предложение. Ей – его реакция на него. Станет ведь оскорблять непременно после того, что она ему скажет.

– Жрать не предлагаю, нечего, – соврал Сандро, хотя холодильник у него всегда ломился от продуктов. – Чая с кофе тоже не жди. Говори, что хотела, и проваливай. И у меня вообще сегодня не приемный день, спать хочу. Итак, чем обязан, Лидия?

– Ты обязан мне жизнью, Сандро, – кротко ответила она, сцепив подрагивающие от волнения пальцы. – Тебя отпустили только благодаря мне, вот!

– Чего, чего, чего?! Ты хочешь сказать, что этот палач решил оставить меня в живых по твоей личной просьбе?! Три ха-ха, подруга, не прокатит такая твоя фигня! За вознаграждением небось прикоптила? Так вали отсюда, или я Хромину позвоню!

Звонить бы он не стал и по принуждению и вообще вспоминать об этом садисте. Но девицу стоило обуздать. Глаза смотрели хотя и затравленно, но алчно. Интересно, что она потребует?

– Что??? – он аж осип. – Замуж??? Да ты дура совершенная, что ли?! Ты в зеркале себя видела?! Так подойди и глянь! Я с Катькой, с какой красавицей, жить не стал и на сторону от нее бегал постоянно, а уж с тобой… Хочешь, чтобы я девок прямо в дом приводил и между тобой и мной укладывал?

– Приводи! – Лида соскользнула со стула, добралась на коленках до Сандро и, обхватив его ноги руками, исступленно забормотала: – Приводи, кого захочешь! И в кровать можешь прямо при мне укладывать! Все стерплю! На все наплюю, только рядом с тобой хочу быть, стирать на тебя, убирать, кормить… Не гони!!!

Вот это номер! Сандро смотрел в ее макушку, едва прикрытую редкими блеклыми волосами, и не знал, что ему делать: плакать или смеяться. С одной стороны, такая исступленная преданность дорогого стоила, а с другой стороны – могла дорого обойтись.

– Слушай, ты это, Лида, встань! Слышишь, что говорю!

Она послушно вернулась на стул, сложила ладошки на коленках, как ребенок, и уставилась, не мигая, на Сандро.

– Чего ты тут болтала, что знаешь причину, из-за которой я остался жив, так?

Лида молча кивнула.

– Ну! И по какой такой причине я остался жив?

– Томка упросила Хромина не убивать тебя.

– А он собирался?! – Сандро передернулся, будто снова заглянул в неподвижные, словно стеклянные, глаза садиста Хромина.

– Да, собирался. Та девушка, которую мучили там же, думаю, она к этому часу уже мертва, – откликнулась Лида со вздохом.

Не то чтобы ей было жаль незнакомку, просто острота момента требовала от нее хоть и лживого, но сострадания. Ей ведь на самом деле было плевать, что с той сделали. Главным казалось то, что она сейчас сидит на кухне Сандро, говорит ему что-то, а он слушает.

– Та-а-ак, Каледина, стало быть, отбыла в мир иной, – подвел мрачную черту Сандро, сел к столу, потряс пустой бутылкой и съехидничал: – Могла бы чего-нибудь и притащить с собой, раз свататься пришла, дорогуша.

– Так я и притащила, – Лида некрасиво сморщилась, улыбаясь. – Все в машине. Принести?

– Неси, чего уж, – обреченно выдохнул он, глядя с тоской вслед скоренько улепетывающей девице.

Вот послал ему господь спасение в облике этой образины! Спасибо, чего же еще сказать требуется! И услужливая-то она, и на ногу скорая, и за него готова и в огонь и в воду. Томку наверняка она упросила похлопотать за него. Не она бы, кормить бы ему червей под двухметровой толщей земли.

От этой мысли его едва не стошнило. Широко раскрыв рот и запрокинув голову, он отдышался, а следом призадумался.

Что он вот, к примеру, вынес из брака с красоткой Катькой? Да ничего, кроме головной боли и мелочного дележа имущества. Подобно психопатке же начала швырять из окна вещи, резать скатерти. Нет бы по-доброму, по-хозяйски отдала бы то, что не делилось пополам, ему. Правильно мать говорила, что добра от этой востроглазой ждать нечего.

А вот Лидка бы ей понравилась. Та бы уж точно расстаралась, услужила матери и неделю бы раком в грядке стояла, лишь бы свекровь ее похвалила. Ишь, как за бутылкой помчалась, только пятки засверкали.

Он уныло ей улыбнулся и с интересом уставился на два объемных пакета, отвесившие ее руки до коленей.

– Я щас! – оскалилась она и повернулась к нему слегка сутуловатой спиной.

Он ведь правил ей осанку, черти бы ее побрали. Массировал, работал над ней, нет, все едино природа берет свое. Оглобля, она оглоблей и останется, хоть парчой ее оберни.

Лида быстро собрала на стол, наделав бутербродов с красной икрой, форелью и окороком, нарезала салата из огурцов и укропа, стопочкой сложила тонкие пластинки сыра и поставила в центр стола бутылку дорогого коньяка.

Постояла немного – руки в бока, спохватилась и без спроса полезла в его шкаф за стопками. Достала две, проверила чистоту на свет, снова полезла в шкаф, теперь уже за чистыми тарелками. Те, что он успел опустошить к ее приходу, она уже убрала в раковину. Потом села напротив, поерзала на стуле и, поняв, что инициативы от него ждать не придется, ухватилась за бутылку сама.