Виктор Улин - Хрустальная сосна

- Сиди-сиди…- Ольга нагнулась и поцеловала меня в щеку. - Ладно, Женя, теперь все будет хорошо. Выздоравливай.

- Спасибо тебе…- повторил я, вслепую поймав ее руку и задержав в своей ладони, судорожно наслаждаясь прохладой, что перетекала в меня из ее здорового, не пораженного болезнью тела. Она опустилась ко мне. Потянувшись из последних сил, я прижался грудью к ее коленям, которые холодили даже сквозь рубашку. Брошенный грузовик грохотал на холостых оборотах.

- Спасибо… - сказал я в третий раз.

- Ну… Поеду я. А то вдруг эти хорьки в самом деле проснутся…

- Поезжай… только…- я снова почувствовал наваливающееся на меня смертное одиночество и против воли пытался задержать около себя хоть на полминуты эту женщину. - Только ты знаешь как проедь… Тут разворачиваться тебе трудно… Ты проедь еще с полкилометра, там влево уйдет дорога на полевой стан - помнишь ведь, каждый день по ней ездим… Ты по ней спустись немного. Там скоро будет ровное место без насыпи, дорога прямо среди луга пойдет. И ты сможешь развернуться и поехать назад… Поняла?

- Поняла… - тихо ответила Ольга. - Ну я поеду…

- Поезжай…- так же тихо ответил я, с трудом отрываясь от ее прохладной руки.

От прокаленных солнцем шпал одуряюще несло креозотом…

- Постой! - крикнул я вслед, когда она уже спускалась с настила.

- Если опять мотор заглохнет, помнишь, как заводить?

- Помню! Красную кнопку нажать… Пока! Выздоравливай! И возвращайся…

Ольга махнула рукой и, не оборачиваясь, побежала к грузовику. Вот она скрылась в кабине. Хлопнула дверца, заскрежетала переключаемая скорость, взревел мотор. "ЗИЛ" дернулся, осев сначала носом, потом кормой, потом тронулся и, окутанный пылью, медленно покатил к полевому стану.

Я смотрел ему вслед и вдруг с внезапной тоской осознал, что, кажется, за всю жизнь никто никогда так не рисковал ради меня, как эта совершенно чужая женщина, с которой за две недели тут мы не перекинулись и десятком слов.

Грузовик, уже едва заметный в сером облаке, притормозил перед ответвлением дороги, осторожно съехал вниз, а потом, проехав еще немного - аккуратно следуя моим указаниям - медленно закачался на невидимых ухабах, описывая широкий круг по полю. Я отвернулся и закрыл глаза. И сразу почувствовал, как опять кружится голова и перебивая друг друга, толкаясь и споря, плывут какие-то разрозненные обрывки снов, мыслей, образов. Фея, коршуны и грифы, горячее небо, холодный огонь костра… Все навалилось на меня с прежней силой, и я уже не мог противостоять, хотя угасающим остатком сознания еще понимал, что все это бред…

- … Женя! Женя, что с тобой?!

Инна… Инна узнала про мое ранение - видно, кто-то из ребят послал телеграмму из райцентра, и сначала прилетела на самолете, потом ехала сюда на электричке, потом пешком бежала обратно из лагеря, узнав, что я ушел… Инна приехала за мной и теперь в самом деле все будет хорошо…

Я очнулся, всплывая не поверхность яви. Ольга осторожно трясла меня за плечи. Тихий грузовик опять стоял поодаль.

- Это… ты… Сумела развернуться?…- я улыбнулся, по крайней мере, мне так чудилось. - Зачем опять остановилась…

- Мне показалось, ты без сознания, - ответила она. - И стало страшно бросать тебя тут одного.

- Да нет, поезжай, - возразил я, хотя был совершенно невероятно, нечеловечески, ужасно рад ее возвращению. - А то в самом деле у тебя неприятности будут.

- А, наплевать! - отмахнулась Ольга. - Машина цела. И что они со мной сделают? Максимум изнасилуют. Так я от этого больше удовольствия получу, чем они сами…

Криво усмехнувшись, она села рядом и прижалась ко мне голым плечом.

От него шла успокоительная прохлада. Я опустил на него голову.

- Боже мой, Женя…- вздрогнула Ольга. - Ты же весь горишь… У тебя такой жар!

- Да… Ничего страшного. Приеду в город, там пару уколов вколют. И все будет снова нормально.

Я говорил эти слова, а самому хотелось сбросить всю душную больную одежду и каждой своей клеточкой припасть к ее обнаженному, чудесному, холодному телу…

Словно слыша мои мысли, Ольга привстала, осторожно расстегнула рубашку и коснулась ладонью моей груди.

- О господи… Ужас… Ты весь такой горячий…А у нас даже воды нет, хоть какой-то компресс сделать, чтоб тебе полегче стало. Она сидела передо мной на корточках так близко, что я видел темные, пушистые интимные завитки, выбившиеся из-под ее оранжевых трусиков. Но это не возбуждало меня и не рождало мыслей об Ольге как женщине. Меня манили прохладой ее плотные и наверняка совершенно ледяные бедра. Я больше не мог сдерживаться.

- Можно?…- тихо спросил я.

- Конечно, - так же тихо ответила Ольга, поняв с полуслова.

С трудом приподнявшись, я лег животом на ее ноги. Ольга неожиданно и нежно погладила меня по голове.

- Женя, Женя… Ну почему такая несправедливость всегда на свете, а?

- Какая? - пробормотал я, испытывая блаженное, неописуемое облегчение.

- Такая. Что страдают всегда самые лучшие из всех, кому вообще не за что страдать…

- А откуда ты знаешь, что я именно самый лучший? - я осторожно перевернулся, чтоб остудить спину. - Откуда ты вообще знаешь, какой я есть? Мы же с тобой даже не разговаривали ни разу!

- Конечно не разговаривали, - грустно усмехнулась Ольга, глядя сверху из-под нависших черных волос. - Ты же другими увлечен был. Интеллектуалками, с которыми можно вести умные разговоры. А я…

- Ну ты, положим, тоже времени зря не теряла, - ответил я, чувствуя, что мне опять стало лучше.

- А… Ты про Сашку…- Ольга вздохнула. - Ну это так… Я для него полевая партнерша, не более.

- Как так? - я искренне удивился. - Он же мне… Он же сам говорил…

Что у вас… Что вы жениться решили после колхоза…

- "Решили", - невесело передразнила она. - Кто это решил… Он что хочешь мог наговорить… Король из Жмеринки, непризнанный гений танца… Да и не нужна я ему вовсе.

- А мне казалось - очень даже нужна, - серьезно возразил я.

- И ему так кажется. А нужна я ему лишь для того, чтоб мною у костра вертеть и перед другими красоваться - глядите все, какой я ловкий танцор, как у меня все получается. Больше-то не с кем.

- Даже так?

- Именно так. Впрочем, он ничем не хуже других. Все мужики точно такие же. Им лишь бы свою амбицию удовлетворить да еще по возможности перепихнуться в тот момент, когда захочется… и сможется. Вот ты -другой.*Настоящий*.

- Господи, да откуда ты все-таки знаешь, какой именно? Настоящий или искусственный.

- Я не знаю, а просто вижу. Женщине глаза все заменяют… К тому же я не такая дура, как прочие, хоть иные так не считают… Я попытался вставить слово, но она не дала говорить.

- Да знаю, что ты скажешь. Но ведь признайся, до сегодняшнего вечера ты меня воспринимал не иначе, как Лавровскую партнершу. И подстилку заодно, так?