Виктор Улин - Хрустальная сосна

Это было уже слишком. Они, похоже, решили доконать меня сегодня магнитофонными записями… Народ завороженно слушал, не в силах понять, в чем дело. Славка все еще стоял у окна, регулируя звук, Катя смотрела на него. Я быстро поднялся и бесшумно скользнул в прихожую. Торопливо одевался в темной прихожей, слушая доносившиеся обрывки своего голоса. Замешкался, не попадая сразу пуговицами в петли полушубка. И вдруг ощутил чье-то присутствие. Подняв голову, увидел Диму - у него, видно, была привычка ходить тихо и появляться в неожиданных местах.

- Водки хочешь? - никак не обращаясь ко мне, угрюмо спросил он.

Я молча кивнул.

Он быстро принес откуда-то две большие, до краев полные рюмки. Мы выпили молча и не чокаясь, как на поминках. Чувствуя, как долгожданное тепло медленно поднимается из глубины души, я вышел на площадку и сам закрыл за собой дверь.

Еще тонкий, но уже вполне серьезный снег тоскливо скрипел под ногами. Я возвращался домой пешком по темным улицам; мне было некуда спешить, и хотелось немного прийти в себя после тягостного вечера. Но этого не получалось.

…Перед нами в снегах лесотундра лежит, медицинская лошадь бредет осторожно…

Недопетая песня засела в голове и крутилась там упорно, повторяясь и не давая мне расслабиться.

…Я надеюсь еще на счастливую жизнь - если это, конечно, в природе возможно…

Ни на какую счастливую жизнь надежды уже не оставалось…

Дома я сразу напился по-настоящему - как следует, почти до посинения. Но все-таки сознание полностью не отключил, поскольку сразу не уснул. И уже в постели услышал телефонный звонок. Ощупью нашел трубку стоявшего на полу телефона - оттуда раздался взволнованный и смущенный голос Кати:

- Женя… Женя, это ты?

- Я…- ответил я, не слишком легко ворочая языком.

- Это я, Катя…Не спишь еще?

- Сплю. И… во сне раз…говариваю, - я попытался шутить.

- Жень, а Жень…

Катя замолчала. Видно было, что ей трудно говорить.

- Что?…- не удержался я.

- Жень, прости меня, если сможешь… Только наверное, уже не сможешь никогда…

- Не говори… глупостей, - перебил я. - Тебе не за что… просить у меня прощения.

- Нет, правда… Ведь из-за меня, из-за меня все это произошло. И ты меня должен теперь за это ненавидеть.

- Ерунда, - опять оборвал я ее.

- Нет, правда, должен…

Я сел на постели. Так было легче говорить: в лежачем состоянии вокруг меня все плыло и качалось.

- Ничего… не должен. Ты пойми… Все произошло автоматически. Я прыгнул прежде… чем успел подумать. А что осколок… что осколок попал именно по руке… Так это случайность…

- И ты правда на меня не злишься?

- Не злюсь. Не злюсь. Не злюсь…- повторил я как можно искреннее, чувствуя, что для Кати этот вопрос очень важен.

- Ты знаешь, ведь я до сегодняшнего вечера ничего не знала…

Не знала. Потому что не интересовалась моей персоной, - грустно подумал я, но тут же задавил в себе эти мысли; Катя спрашивала порывисто и в голосе ее, похоже, звучали готовые прорваться слезы.

- И теперь мне кажется. что тебе противно мое общество. И ты в самом деле должен меня ненавидеть.

- Не противно, не должен… И вообще… Я ни о чем не жалею. И если бы… Если бы все случилось еще раз… Я поступил бы так же… Я знал, что ничто никогда не повторяется. И тем более нельзя проиграть заново историю с пальцами, которых у меня уже нет и больше не будет. Но я соврал легко и убедительно; я не мог не соврать это маленькой и до сих пор нравящейся мне женщине. Маленькой и, судя по тому, что я увидел, нечастной в личной жизни… Тем более, для нее было так важно знать.

- Правда? Ты не врешь…

- Правда, правда, - поспешил успокоить ее я. - Я пьян, конечно… В сиську, честно говоря. Но не настолько… чтобы врать тебе в серьезных вещах.

- Женя… А ты знаешь - ты ведь настоящий герой! - вдруг сказала Катя.

- Какой там герой! Я же сказал тебе… Автоматически все вышло. Тело сработало быстрее, чем подсказал разум.

- Герой. Ты мне*жизнь спас*.

- Скажешь тоже… Просто от травмы заслонил.

- Ты мне жизнь спас, - с нажимом повторила Катя. - И не мне одной, кстати.

- Знаю, - коротко сказал я.

- Откуда? - серьезно всполошилась она. - Кто тебе успел сказать?

- Никто не говорил. Свои глаза есть.

- А что - так заметно уже? - спросила Катя, и я почувствовал, что она тихо улыбается на дальнем конце провода.

- Не так уж… Но в общем заметно.

Катя засмеялась.

- И вообще… Это ты меня прости, что я сорвался по-английски…

Просто не по себе стало… Для меня прошлое живо… Как ни странно.

- Да уж, - вздохнула Катя. - Ладно я не знала - но ведь этот балбес все знал, и принес кассету, как нарочно.

По тому, что она обозвала Славку не дураком, не идиотом, придурком или хотя бы болваном, а именно балбесом, я уловил оттенок нежной, материнской снисходительности. И понял в очередной раз, насколько они близки.

- Да нет же. Он просто хотел тебе приятное сделать, - совершенно неожиданно я заступился за действительно безголового Славку. - Он же знает, что ты любишь… любила мои песни. И решил восстановить тебе лето у костра…

- Кстати, народ слушал, как завороженный, - сказала Катя. - А Владик даже попросил эту кассету переписать.

- Какой Владик?

- Ну, парень был, мой одноклассник бывший…

- А, этот гомик недоделанный…- пьяно усмехнулся я, ощутив молниеносную злобу к этому неповинному Владику, которого даже и не рассмотрел как следует, но знал, что у него обе руки целы. - Если даже ему понравилось, то я пас… Значит все не зря. Катя не отреагировала на мой ненорматив, списав, очевидно, на мое пьяное состояние. Мы поговорили с ней еще пару минут и наконец, снова заверив, что я на нее не сержусь, не ненавижу, и пр… - я стал прощаться.

- Слушай, Женя… - вдруг проговорила Катя так, будто с самого начала собиралась сказать именно это. - Как ты живешь сейчас, а?

- Как живу?… - я помедлил. - Нормально. Существую. Как все. Ну, то есть почти как все.

- Жень… Славик говорил, у тебя жена в отъезде, это правда?

- Да, - коротко ответил я, поразившись, что Славка запомнил и передал Кате вскользь брошенные слова об уехавшей Инне. - Она в Москве. На стажировке. К новому году должна вернуться.

- Женя… - Катя тоже помедлила и я понял, что следующие слова дадутся ей с трудом. - Жень, слушай… Тебе, наверное, сейчас трудно одному… Хочешь, я к тебе… Приду, помогу чем-нибудь?

- Спасибо, не надо, - ответил я, стараясь не думать о том, что она имела в виду под словом "помочь". - Я прекрасно… сам со всем справляюсь. А у тебя забот хватает. И не только о себе.

- Но все-таки… - проговорила Катя. - Если… Если тебе понадобится что-то… Если ты передумаешь и захочешь… То я… Я тебе… Ну…В общем, телефон мой запиши.

- Давай, диктуй, - ответил я, не собираясь в самом деле ничего записывать.