Миллер Линда - ГАРЕМНЫЕ СТРАСТИ

- Матильда,- внезапно раздался голос,- так не принято встречать гостей.

Шарлотта в изумлении подняла глаза и всего в нескольких футах от себя увидела изящную, привлекательную ocoбу приблизительно своих лет. Глаза незнакомки были яркого фиалкового оттенка, выгодно контрастировавшего с ее светлыми волосами. Одета в простое, но отличного качества коричневое платье.

Добрый день, сказала Шарлотта, испытывая странную смесь испуга и радости оттого, что на острове оказалась особа ее возраста. Якоба была слишком бесцеремонна и самоуверенна, чтобы стать приятной компаньонкой, а улыбка этой юной дамы выглядела весьма привлекательно.

- Меня зовут Шарлотта Треваррен.

Шарлотте показалось, что собеседница слегка побледнела, но быстро справилась с собой. Во всяком случае, ее улыбка осталась неизменной.

- А, так он женился, - со вздохом произнесла она. - Что ж, я полагаю, этого и следовало ожидать. Меня зовут Элеонора Руффин, но я предпочитаю, чтобы меня звали Норой.

- Вы живете здесь неподалеку? - осведомилась Шарлотта, почему-то подавившая в себе желание немедленно разъяснить тонкости ее взаимоотношений с Патриком.

- Внизу, возле самого залива,- кивнула Нора, указав куда-то за свое правое плечо,- Мы с подругами приглядываем за несчастными, заболевшими во время эпидемии на «Чародейке». Вам лучше не подходить близко к старой усадьбе, где они находятся.

- Но ведь все они уже поправляются, не так ли? - обеспокоенно спросила Шарлотта.

Обезьянка, вцепившись ей в юбку, тем временем приканчивала выклянченный банан.

- Да,- кивнула Нора; ее речь выдавала уроженку Шотландии. - Патрик и мистер Кохран отдали строгий приказ, что экипаж должен находиться в изоляции до того, как станет ясно, что угрозы заразиться больше нет.

Шарлотта ужасно хотела повидаться со старпомом, и Типпером Дуном. и с остальными, но пришлось смириться с необходимостью ждать. Она, улыбаясь, кивнула на обезьянку, которую Нора назвала Матильдой.

- А это тоже ваша подруга?

- Да,- засмеялась та в ответ. - Матти, по известным лишь ей причинам, предпочитает наше общество себе подобным. Она ужасно вредная и слишком дика, чтобы жить в клетке, но мы ее любим.

- «Мы»? - переспросила Шарлотта.

Ее переполняли одновременно и любопытство, и странная робость, уж слишком ей запало в душу высказывание Якобы про «его баб».

Нора скрестила руки на груди и прислонилась спиной к стволу дерева. Ее светлые локоны свободно рассыпались по плечам, и за правым ухом Шарлотта заметила белый цветок.

- Патрик, значит, ничего не сказал вам о нас, - констатировала она без малейшего признака раздражения или ревности. - Я полагаю, вы уже давно поняли, что он типичный мужчина.

- Нет, он не упоминал про вас,- с достоинством отвечала Шарлотта; она вовсе не находила Патрика типичным, но решила в данный момент не дискутировать по этому поводу. - Однако я хотела бы знать все.

- Нас четверо, - после минутного размышления сказала Нора, - конечно, не считая Якобы. Это Стелла, Джейн, Дебора и я. И все мы безнадежно влюблены в капитана Треваррена, хотя наше чувство и не сделало нас счастливыми.

- Патрик содержит вас четверых?! - Шарлотте показалось, что у нее под ногами поплыл песок, и она еле устояла.

- Я думаю, ситуация весьма схожая, однако все же это не гарем в полном смысле этого слова, - с легким смешком отвечала блондинка.

Само слово «гарем» пронзило Шарлотту нестерпимой болью - ведь она слишком хорошо знала, что с этим связано. Она кое-как овладела собой, а потом, развернувшись и не сказав ни слова Норе, которая могла и обидеться на такое обращение, поспешила прямо к дому.

Шарлотта не сразу отправилась к Патрику со своими вопросами и выводами относительно Норы и остальных, а сначала уселась на каменную скамью возле фонтана в саду и постаралась взять свои чувства под контроль.

Когда наконец ее дыхание вновь стало ровным, а бедное, израненное сердце перестало колотиться, как у пойманной птицы, она привела в порядок свое платье и волосы и вернулись в дом. Войдя в комнату к Патрику, она обнаружила, что он сидит в массивном кресле и выглядит при этом весьма импозантно, словно король на золотом троне.

На нем не было ничем о, кроме пары коричневого цвета бриджей, а Якоба с помощью тройных ножниц обезображивала его голову. Шарлотте так нравились шелковистые локоны Патрика, что она невольно протестующе вскрикнула.

- Кажется, я приказал тебе убираться отсюда,- произнес Патрик, обращая на нее холодный взор.

Шарлотта, выросшая в большой, деятельной семье, с детских лет умела постоять за себя. Не растерялась она и теперь.

- Пускай все население этого острова готово ходить на цыпочках, стоит вам щелкнуть пальцами,- сказала она как можно спокойнее, - но я вас не боюсь, капитан.

- И чего же ты хочешь? - прищурившись и наклонившись вперед, спросил он, в то время как Якоба продолжала щелкать ножницами.

- Я хочу,- раздраженно продолжала Шарлотта, после того как нагнулась, подняла с пола темный шелковистый локон и спрятала его в карман,- чтобы ко мне относились с должным уважением, если ты сам этого еще не понял. А кроме того, я хочу напомнить, что я твоя жена, хоть и «в некотором роде», и ношу под сердцем твоего ребенка.

Взгляд Патрика оставался на по-прежнему плоском животе Шарлотты, а потом капитан повелительно взмахнул рукой, и Якоба бесшумно испарилась из комнаты.

- Ребенок уже шевелится? - спросил Патрик, когда они остались вдвоем.

И тут Шарлотта наконец поняла. Вероятно, Патрик, как и она, опасался за ребенка из-за своей болезни, поэтому и пытался держаться подальше от нее.

- Но ведь для этого еще слишком рано, Патрик, - мягко возразила она, теребя в кармане его локон.- Ребенок еще совсем мал.

Он нахмурился и отвернулся, переваривая полученную информацию. Наконец он вновь обратился к ней:

- Я прошу прощения, Шарлотта.

- За что?..- испугалась она.

- И ты еще спрашиваешь,- смущенно возразил Патрик. - Ведь ради меня ты прошла все круги ада.

- Зато теперь мне кажется, что я попала в рай, - сказала Шарлотта, повернувшись к окну, где море и небо сливались у горизонта.

Патрик вздохнул. Его плечи были покрыты остриженными локонами, и Шарлотте очень хотелось запустить пальцы в их мягкое тепло.

- Ты не принадлежишь к здешнему миру, равно как не принадлежала ни к гарему Халифа, ни к обитателям «Чародейки».

- Прелестно,- отвечала Шарлотта не своим, но зато удивительно спокойным голосом, в то время как внутри у нее все дрожало от растерянности и страха.- И где же мое место, к которому я, по-твоему, принадлежу?

- Здесь довольно часто бросают якоря корабли,- после долгого и напряженного молчания выдавил из себя Патрик, и лишь бившаяся у него на виске жилка выдавала бурю подавленных им чувств.- Наверное, тебе лучше всего будет вернуться домой, в Гавань Куад.