Ильясов Явдат - ЗАКЛИНАТЕЛЬ ЗМЕЙ

- Ну, и ладно.

Котел притащили с базара. Наелись, напились.

- Ну?

- Я за тобой. Поедешь с нами в Исфахан.

- Зачем? - поразился Омар.

- Визирь требует.

- Требует? Хе! Я, знаешь, не выношу слов "требует", "велит", "приказывает". Хочется в ответ ударить палжой. Он ничего не может у меня требовать. Только просить. Разве я что-нибудь ему должен?

Ораз, угрюмо помолчав:

- В Исфахане... оспа.

- Оспа?! - вскричал Омар, побелев.- Не завез ли ты ее ко мне? Я тут ем с тобой и пью...

- Нет, мы чистые.

- Ну! Она проявляется не сразу. Дней десять-пятнадцать надо выждать.

- Выждали. Нас потому и послали, что мы находились вне столицы, в горах. Приехал визирь, крикнул издалека: "Скачите в Нишапур, пусть Омар приедет как можно скорее". Собирайся, ученый друг. Для тебя запасного коня привели.

- Так и должно было быть,- бормотал Омар сокрушенно.- Так и должно было случиться. Какой у нас нынче год? Ага. Она и приходит обычно зимой. Я знал, я предвидел...

- Ты знал, что в этом году будет оспа? - изумился Ораз.

- Предполагал. Если не оспа, то чума или холера.

- Угадал по звездам?

- По одной звезде, по нашей. Видишь ли, друг: давно замечено, что Солнце не просто светит и греет. У него свой характер, понимаешь? То оно спокойно, то вдруг начинает дико бесноваться.

- Понимаю,- кивнул Ораз.- Хорошо понимаю. Характер у него - чисто твой.

- И происходит с ним это примерно через каждые десять-одиннадцать лет. Со мною - чаще. Но ведь я не Солнце. Я чуть поменьше. И беснуюсь я больше от внешних причин. Оно - от внутренних. Хотя, пожалуй, и на него действуют издалека какие-то огромные космические силы. Уже давно замечено людьми наблюдательными,- продолжал задумчиво Омар,- что огненные бури на Солнце, достигая Земли, вызывают то потоп, то засуху, землетрясения, извержения горячих гор.

- Знаю,- вновь кивнул Ораз.- Если небо окрашено в странный цвет, облака стрельчаты, земля дрожит под ногами, на солнце появились пятна или круги возле него - быть беде...

- Вот; вот! Не случайно, пожалуй, в древних восточных календарях с двенадцатилетним промежутком времени и звериными названиями лет есть годы добрые, есть недобрые.

- Да,- подтвердил туркмен.- От деда слыхал о таком календаре. Нынче год Дракона, год недобрый. Э, постой-ка! - озарился догадкой Ораз.- Ведь беда не ходит одна. Повальная хворь, моровое поветрие - тоже от него, от взбесившегося Солнца?

- Очень может быть,- сказал Омар, весьма довольный толковым собеседником.- Не совсем, конечно, от него.

Тут много разных причин. Однако оно способствует возникновению повальных болезней.

Омар встал, вымыл руки теплой водой.

- Изучая труды Гиппократа, Галена и других великих врачей, а также историков, и сравнивая отмеченные ими явления с тем, что я сам наблюдал в Звездном храме, я убедился, что они очень часто совпадают во времени: бури на Солнце, беснование природных стихий на Земле - и резкое усиление опасных болезней.

Омар взглянул на свои чистые руки.

- Еще Фукидид писал, что в Аттике, вместе с буйством стихии, разразилась страшная эпидемия. Поэт Овидий говорит: на Эг-ине какая-то злая хворь одолела людей, животных и растения одновременно.

Омар, подумав, налил в горсть ячменной водки, снова вымыл руки, теперь уже ею. На всякий случаи, мало ли что...

- Подобных сведений много. Но их надо тысячу раз проверить! Сколько книг перелистать, сколько расчетов сделать. Если б мне дали спокойно работать в Звездном храме, я, может быть, со временем научился точно предсказывать по состоянию Солнца не только, допустим, колебания гор и прочие беды, но и моровые поветрия. Чтоб люди ждали, следили за чистотой и остерегались. Но мне не дали, как ты знаешь.

- Ну, как же. Дадут они. Грох в горох! - Ораз возмущенно стукнул себя кулаком по колену, да так, что сам скривился от боли.- Это и есть - рубить сук, на котором сидишь. И вот возмездие. Все царевичи лежат вповалку.

- А... Зохре?

- С ней еще хуже, трах ее в прах! Гниет на ходу, истекает какой-то дрянью.

- Это можно было предсказать и без гадания по Солнцу. А впрочем, кто знает. Что, если его вредоносные излучения дурно действуют и на мозг человека, и на его поведение? Несчастья в Аттике, о которых пишет Фукидид, сопровождались еще и опустошительной Пелопонесской войной. Гние-" на ход}7? - вздохнул Омар.- Вот что, друг, я не поеду в I Исфахан.

Ему вспомнилось:

"Мы в нашей благословенной исламской стране..."

- Передай им там всем в столице: они, наконец, добились своего - я исправился и больше никому не задаю вопросов. Но и никому на них не отвечаю.

"...обойдемся без хитрых математиков, строптивых астрономов, безбожных лекарей".

- Я осознал свои заблуждения и отрешился от звезд, математики, врачевания и прочих бесовских наук и сделался вполне богобоязненным правоверным. Так что,- смиренно произнес Омар,- помолиться за болящих я могу, но больше ничем пособить не сумею.

- Сто динаров и три фельса! - вскричал свирепый Ораз.- Мы, бедные, мчались напрямик, сломя голову, по горам и степям. Сколько лошадей пришлось сменить. А ты... Визирь с меня шкуру снимет. Хоть силой, да увезу.

- Попробуй! А ну, покажи бумагу.

- Какую бумагу?

- Вот такую. Хватит делать из нас дураков.- Омар встал, злорадно достал из облезлого сундучка свиток с восковой печатью на шелковом шнурке.- Видишь? Это приговор суда святых шейхов. Послушай, что тут говорится:

"Отныне и навсегда,- навсегда, чуешь? - означенный шейх Абуль-Фатх Омар, сын Ибрахима, изгоняется из Исфахана". Значит, в столице я - вне закона, любой правоверный может напасть и зарезать. Есть у тебя новый приговор, отменяющий старый? Нет? И проваливай. Привезешь бумагу с печатью - поеду.

У Ораза губы дрожат, сверкают глаза. Убить готов.

- Закон есть закон,- пожал плечами Омар.

- Правильно! - хрипло рассмеялся туркмен. И махнул рукой.- Никто их не тянул за язык. Но ведь... царевичи все перемрут, пока я... доскачу до столицы, пока законники соберутся и вынесут новое решение... пока я вернусь, и мы поедем...

Омар - постным, назидательно-ханжеским голосом:

- И жизнь, и смерть - от аллаха. Не так ли, почтенный?

***

"Я, вступая в сословие врачевателей, торжественно клянусь..."

- Чего вы пристали ко мне? - вскричал Омар, когда через несколько дней к нему нагрянул... сам визирь Изз аль-Мульк.- Законов не нарушаю, подати плачу, долги, хоть и не сразу, возвращаю, честно зарабатываю на хлеб, чего еще надо вам от меня; оставьте в покое!

- Законов не нарушаешь? - Изз аль-Мульк, усталый с дороги, откинул с глаз башлык, который надел, чтобы его не узнали. В Нпшапур он явился тайно, по неотложному делу, и не хотел никаких торжественных встреч.- Мне доложили: в мечеть не ходишь, пьешь вино.

- Ячменную водку,- поправил Омар.- Ты затем и приехал, чтобы мне это сказать? Милейший! Я уже без малого тридцать лет не хожу в мечеть и пью вино. И ничего со мной не стряслось. И еще тридцать лет не буду ходить - и буду пить. Но ты не бойся: пьяный поэт - совсем не то, wo пьяный погонщик ослов или накурившийся хашишу богослов.