Михаил Ахманов - Сердце Аримана

– Демон… - произнес Конан.

– Забудем о демоне! Он, как ты сказал, рассыпался прахом! И пусть над ним проливает слезы Нергал!

– Тогда о стигийце…

– И о нем забудем тоже! Он - выжатый плод, и пусть сидит в башне под надзором твоих палачей. Кого еще ты видел?

– Приходил Фарнан. Парень его здоров, и Митра надоумил ювелира сознаться во всех грехах.

Вытащив из-за пазухи рубин, король бросил его на колени Сираму, а потом принялся рассказывать о мастере и его таинственном заказчике, тонком и хрупком, благоухавшем благовониями. Глаза шемита раскрывались все шире и шире, а когда речь зашла о сладких запахах, исходивших от незнакомца, он как бы подпрыгнул - вернее, совершил попытку приподняться, но тут же осел на мягкие подушки.

– Видишь, государь, вот еще одно следствие смерти кхитайца. Погиб он, чары рассеялись, и большой камень, соблазнивший Каборру, стал маленьким, а сын ювелира исцелился…

– Так ты полагаешь?.. - Конан вопросительно изогнул бровь.

– Конечно, мой господин! Неспроста заболел этот мальчик, неспроста! Сглаз и наговор - простая работа для искусного мага… И он знал, к кому пойдет Лайональ, знал! Ибо этот Фарнан и в самом деле искуснейший мастер! - Шемит поднял рубиновую сферу на трех растопыренных пальцах и залюбовался игрой багрового и алого.

– Оставь и этот камень себе, - сказал Конан.

Сирам вытащил из-под седалища шкатулку, бережно поместил в нее третий огромный самоцвет и поставил ларчик у коленей.

– Ты щедр, владыка! Ты даровал мне три рубина, каких не видел мир! Это слишком большая плата за мои труды.

– Найдешь талисман, получишь еще больше.

– Грр… Не хочу ловить тебя на слове, мой господин, но я уже его нашел. Я чувствовал, что ты скажешь нечто…

Но король не дал ему закончить речи. Его огромная рука потянулась к вороту шемита, щеки побледнели, а шрамы налились кровью; в синих грозных глазах вспыхнул огонек. Затем, опомнившись, он отвел руку, приподнялся на коленях и придвинулся ближе к спокойно взиравшему на него Сираму.

– Перестань болтать, приятель! Где талисман? Где он?

Шемит ухмыльнулся прямо в лицо королю.

– Не ведаю! Точно знаю, кто его взял, а вот куда положил, о том могу лишь догадываться… Ну, рубин рубины любит! Так что…

– Кто взял?! - взревев, Конан обрушил кулаки на пол веранды. - Кто?! Кишки на меч намотаю! Печень вырву! Вырежу сердце! И кожу… кожу… полосками… Кто?!

Сирам, однако, не испугался королевского гнева, а подвинул ему кубок и сказал:

– Выпей, господин мой, успокойся и выслушай меня.

Вино и в самом деле немного успокоило Конана. Он был по-прежнему возбужден, но теперь жаждал выслушать шемита, ибо услышанное им оставалось пока неясным. Как это понимать: нашел камень, но не ведает, где он? В точности знает вора, однако…

Голос Сирама прервал его лихорадочные размышления.

– Помнишь ли, владыка мой, что я говорил тебе о тайнах? Тайна лишь то, о чем знал один человек, да забыл! Вот и я уже забыл эту тайну, ибо она не моя. Ты же не гневайся и рассуди по разумному: нужен ли тебе сейчас талисман?.. и нужен ли похитивший его?.. Нет, не нужны! Камень понадобится тебе там, на южных рубежах, когда ты будешь стоять перед войском вместе со своей прекрасной королевой и наследным принцем. Вот тогда он и явится, клянусь утробой Мардука!

Конан, успокоившись после гневной вспышки, допил вино и в удивлении покачал головой.

– Странно! Ты произнес почти те же слова, что и Хадрат, жрец Асуры… Странно и поразительно!

Глазки шемита сверкнули любопытством.

– Вот как! А что говорил тебе почтенный Хадрат? Ты можешь вспомнить поточнее, мой повелитель?

– Сказано было, что раз бог его, всевидящий Асура не узрел зла, значит, его не существует. И еще сказано, что пути богов, как и магических сокровищ, даруемых ими людям, неведомы никому, загадочны и скрыты мраком тайны; что сокровища эти могут уходить и приходить по своей воле, менять господина, ускользать из нечистых рук, прятаться и вновь появляться на свет… И потом он сказал непонятное: кто знает, украден ли в самом деле твой камень? Возможно, он лишь затаился до срока и явится в самый нужный момент…

– Хмм… А что ты ему ответил?

– Что моя королева толкует о том же.

Шемит в задумчивости сгреб в кулак свой огромный нос и дернул его, будто собирался выдрать с корнем, как бесполезный сорняк, выросший у него на лице вместо сладкой моркови. Потом он почесал левую щеку, правую, огладил бороду, завитую в мелкие колечки, и пробормотал:

– Счастлив мой жребий! Счастлив, ибо в последние дни узнал я тебя, великий владыка, а через тебя - двух мудрых людей: твою королеву и почтенного Хадрата. А что в этом мире, полном пакости, мерзости и всяческого непотребства, может быть приятнее? Прикосновение к мыслям мудрых всегда дарует мне счастье… да, счастье и сознание того, что я не менее мудр, раз могу оценить их по достоинству…

– Перестань хвалиться своей мудростью, - сказал Конан. - Лучше не крути и не морочь мне голову своими тайнами, а расскажи, что ты знаешь о талисмане.

– Доподлино лишь одно: в нужное время он будет у тебя в руках. Не беспокойся, мой владыка, я не пытаюсь ни утешить, ни обмануть тебя; я говоорю правду!

– А если нет?

– Тогда… - взгляд шемита устремился к раскрытой шкатулке у его колен. - Тогда я проглочу эти три огромных камня и сдохну в мучениях! Умру на твоих глазах! Ибо я не беру платы зря, мой господин.

Конан вздохнул, в свой черед посмотрел на три больших рубина и на четвертый, с горошину, затерявшийся меж ними, и произнес:

– Ну, Нергал с тобой! Сохрани эти камни до моего возвращения; может, тебе и придется их проглотить. А сейчас… сейчас пусть твой офирец тащит нам козла по-киммерийски. Но если жаркое будет не той сочности, как полагается, я брошу его крокодилу - вместе с поваром!

Строй закованных в сталь воинов перегородил равнину.

Здесь, в холмистой степи, сходились границы трех держав. Отправившись на север, путник за три дня мог достичь стен Бельверуса, немедийской столицы; на северо-западе лежали аквилонские города, Шамар на Тайборе и Тарантия, раскинувшаяся на берегу Хорота; а если двигаться на юго-восток, то вскоре над горизонтом должны замаячить башни древней Ианты, первого и богатейшего из городов обильного золотом Офира. До Ианты было ближе всего - два дня пути; и туда Конан, король Аквилонии, собирался вести свое войско.

Сорок шесть тысяч бойцов замерли перед ним, ожидая сигнала боевых труб и барабанов.

В центре стояли пешие гандерландские легионы, непобедимая пехота гандеров, коей не было равных в хайборийском мире. Впереди - щитоносцы, с широкими мечами в полтора локтя и прямоугольными щитами, что прикрывали воинов от подбородка до коленей; они казались стальным змеем из множества сегментов, вытянувшим свое огромное бронированное тело поперек равнины. Над его чудовищным туловом сверкали короткие и длинные шипы; короткие - оружие меченосцев, двуручные клинки и секиры на дубовых рукоятях, длинные - древки с наконечниками в две ладони, торчавшие словно иглы ежа над шлемами копейщиков. Недвижно и грозно стояли гандерландцы; стая волков, знающих себе цену, уверенных в собственной силе, но покорных повелениям льва.