Рейчел Гибсон - От любви не спрячешься

- Моя мать - совершенно невозможная женщина.

- Невозможная? Знаешь, если за несколько последних дней я чему-то и научился, то лишь тому, что всегда существует возможность компромисса - даже в самых невозможных случаях.

Клер открыла рот, чтобы поспорить, однако так ничего и не сказала. Для нее компромиссы закончились несколько лет назад.

- Бессмысленно даже пытаться. Ей не нравлюсь я, не нравится мое поведение, не нравится моя работа. Ничего не нравится. И никогда не понравится. Всю жизнь я пытаюсь заслужить ее одобрение и всю жизнь доставляю ей одни лишь разочарования. Оставила юношескую лигу, потому что не хватало времени, и с тех пор не состою ни в одной из благотворительных организаций. Мне тридцать три, я одинока и до сих пор не подарила матери ни внука, ни внучку. Она считает, что я трачу жизнь впустую. Собственно говоря, единственный поступок в жизни, который она одобрила, - это помолвка с Лонни.

- Ax, так вот в чем дело .

- Что-что?

- Да я все пытался понять, с какой стати женщина соглашается жить с геем.

Клер пожала плечами, и вторая бретелька тоже соскользнула с плеча.

- Он искусно лгал.

- Возможно, ты и сама хотела верить лжи, чтобы порадовать мать.

Клер на секунду задумалась. Нет, конечно, это опять вовсе не то прозрение, которого она ждала, но значительная доля истины в словах Себастьяна все-таки присутствовала.

- Да, в чем-то ты прав. - Она вернула бретельки на место. - Но это вовсе не означает, что я его не любила. А оттого, что любимый человек изменил с мужчиной, не становится легче.

В глазах отчаянно защипало. За всю неделю она так ни разу по-настоящему и не поплакала. Не облегчила душу потоком слез. Но не сейчас же реветь!

- И представь себе: когда все планы и надежды на будущее неожиданно рухнули, я почему-то не почувствовала облегчения, не обрадовалась и не послала все, что было, к чертям. Наверное, следовало поступить именно так, но…

Ее голос пресекся, и Клер вскочила, словно кто-то дернул ее за веревочку, как марионетку.

Она отошла еще дальше от гостей, в таинственную глубину темного сада, и остановилась под старым дубом. Положила ладонь на шершавую кору и невидящими глазами, полными слез, уставилась в ночную мглу. Неужели прошла всего неделя? Кажется, это случилось сто лет назад… и в то же время как будто вчера. Осторожно, чтобы не размазать тушь, Клер вытерла глаза. Вокруг люди. А плакать при свидетелях - дурной тон.

И вообще - с какой стати слезы настигли ее во время праздника? Словно не было другого места и другого времени. Клер глубоко вздохнула. Наверное, потому, что раньше просто было некогда плакать - удавалось все время находить дела. Волнения по поводу теста на ВИЧ и приготовления к юбилею Леонарда отнимали моральные и физические силы и требовали немало времени. И вот теперь, когда волнения и заботы отступили, случился нервный срыв.

Совсем не вовремя и некстати.

Клер почувствовала за спиной присутствие Себастьяна, Вон стоял не вплотную, но так близко, что ощущалось тепло его сильного тела.

- Ты плачешь?

- Нет.

- Плачешь.

- Извини, но мне хотелось бы побыть одной.

Разумеется, Себастьян никуда не ушел. Вместо этого он положил руки на ее голые плечи.

- Не плачь, Клер.

- Хорошо, не буду. - Она стерла со щек ручейки. - Все в порядке. Можешь идти к гостям. Лео, наверное, волнуется.

- Во-первых, не все в порядке, а во-вторых, Лео прекрасно знает, что я уже большой мальчик и не потеряюсь в густом саду твоей мамы. - Себастьян провел теплыми ладонями по голым рукам Клер. - Не стоит плакать из-за того , кто недостоин слез замечательной девушки.

Клер посмотрела вниз, на ноги. В темноте смутно виднелся яркий лак на ногтях.

- Я понимаю, тебе кажется, что ситуация не столь трагична, чтобы так переживать. Но ведь я любила Лонни. Видела в нем того самого человека, с которым можно провести всю оставшуюся жизнь. У нас было так много общего. - Слеза скатилась по щеке и упала на грудь.

- Но не секс.

Да, кроме близости. Но ведь не все определяется сексом. Лонни всегда поддерживал меня в работе, да и вообще мы постоянно заботились друг о друге.

Большие теплые ладони скользнули вверх, к плечам.

- Секс важен, Клер.

- Согласна. И все-таки не он определяет суть отношений. - Себастьян презрительно фыркнул, но Клер сделала вид, будто не заметила его реакции. - Мы собирались провести медовый месяц в Риме, чтобы я могла собрать материал для новой книги. А теперь все пропало. Чувствую себя глупо и… странно. - Она замолчала и снова провела рукой по щеке. - Как можно любить кого-то сегодня и вдруг завтра разлюбить? Если бы знать…

Себастьян повернул ее к себе и бережно сжал лицо обеими руками.

- Не плачь, - повторил он и большими пальцами провел по щекам, стирая влажные дорожки.

Отдаленный стрекот кузнечиков вторил тихому голосу Дасти Спрингфилд. Из колонок доносилась мягкая мелодия «Сына проповедника». Сквозь туман Клер посмотрела в темные глаза.

- Ничего, через минуту я приду в себя, - соврала она.

Себастьян склонился ниже. Легкое прикосновение губ почти остановило дыхание Клер.

- Тсс, - прошептал он в уголок ее рта. Руки Себастьяна скользнули на затылок, и пальцы погрузились в волосы Клер. Мягкие нежные поцелуи согрели ее щеки, виски, лоб.

- Никогда больше не плачь.

Вряд ли бы ей это удалось - даже при огромном желании. Дасти пела о единственном на свете парне, который мог бы научить ее любви, а в это время в груди Клер обосновался комок. Да так прочно, что едва не лишил дыхания.

Себастьян поцеловал ее в нос и прошептал над ухом:

- Нужно найти что-то новое и думать о предстоящих впечатлениях.

Он нежно запрокинул ее голову, и губы Клер сами собой приоткрылись.

- Ну, например, о забытых объятиях сильного мужчины, способного дать радость женщине.

Клер положила ладони на полосатую рубашку и почувствовала тепло кожи, и прочность мускулатуры. Поцелуи Себастьяна? А может, и темный сад, и нежность, и аромат теплых губ всего лишь сон?

- Нет, - с отчаянием в голосе возразила она. - Я помню.

- А, по-моему, забыла. - Губы снова прижались к губам, а потом слегка отстранились, - Неплохо, если бы тебе кое-что напомнил тот, кто умеет ловко пользоваться собственной вилкой для солений.

- Хотелось бы, чтобы глупые образы не задерживались в твоей памяти надолго, - пробормотала Клер, преодолевая сопротивление мыслей и слов.

- Почему же? Очень яркое сравнение. Хотя я с трудом представляю, какую именно пользу способно принести орудие размером с вилку для солений.

Его губы приоткрылись, и язык дерзко проник в рот Клер. Принес привкус виски и еще чего-то и в самом деле почти забытого. Того, чего она давным-давно не чувствовала. Желания. Вожделения, горячего и заразительного, направленного прямо и непосредственно на нее. Наверное, ей следовало встревожиться. И Клер действительно встревожилась. Заволновалась. Но вкус во рту оказался очень приятным. Сладким, соблазнительным, богатым, новым. Он разлился по всему телу, проник в самые дальние уголки, согрел мучительные пустоты.