Ганна Ожоговская - Чудо-юдо, Агнешка и апельсин

- Ты хотела что-то сказать о поведении этих учеников… - прервал ее директор.

- Да! Я точно не знаю, что произошло в субботу вечером, но они, честное слово, ничего плохого не сделали. Честное слово!

- Откуда ты знаешь?

- Сегодня утром перед уроками мы с Данкой случайно подслушали их разговор. Ковальский, - она показала рукой на Михала, - вошел в раздевалку, а Вечорек ему и говорит: «Зря ты с нами в субботу вечером не пошел! Мы устроили мировой фейерверк!» Мы с Данкой еще спросили их тогда, почему они нас не пригласили посмотреть. Им стало стыдно, и они даже разозлились. Но ведь фейерверк - это же не преступление? Значит, они ни в чем не виноваты.

Гражина села на место с чувством исполненного долга: она дала правдивые показания, она выступила в защиту товарища, у которого больна мать.

В пылу красноречия она, однако, не заметила, что Збышек во время ее речи снова побледнел, а Вечорек снова покраснел.

Директор велел обоим ученикам идти в канцелярию. Вслед за ними вышли учитель и милиционер с малышом, который теперь для большей верности держался за его руку.

Как только дверь за ними захлопнулась, царившая до этого в классе мертвая тишина будто взорвалась:

- Что они сделали?

- Как - что? Разве ты не слышал?

- А я вам говорю: врет пацан!

- Вихан хороший парень! Задания всегда дает сдирать.

- «Хороший»! А помнишь?…

- А Вечорек… Помните?

Стали припоминать разные неприятные происшествия. Их набралось не так уж мало.

С некоторых пор в классе уже подозревали, что Вечорек и Вихан замышляют что-то неладное. Ендрек Пшимановский признался теперь, что Вихан и его подбивал вступить в какой-то клуб, но Ендрек терпеть не мог Вихана и отказался. Выяснилось, что Вихан задолжал деньги многим девочкам.

- Один раз он сказал, что потерял деньги на лекарство для матери, и клялся, что отдаст, - рассказывала Алинка.

- Для тяжело больной мамочки, - передразнила ее Данка. - А я видела сегодня его мать на улице здоровехонькой.

- Что ты говоришь? - возмутилась Гражина. - А мне так жалко его стало, когда он сказал, что у него больна мать!… Врун! Бесстыжий врун!…

- Что теперь им будет? - спросил кто-то испуганно.

Вопрос повис в воздухе.

Постепенно все стали расходиться по домам. Школьные часы в коридоре показывали, что через минуту прозвенит звонок. Проговорили почти целый час.

- Ой, совсем забыл! - воскликнул Витек. - Мне же сегодня надо было пораньше домой вернуться - мать в город собиралась. Бежим быстрее!…

- Я не могу. У меня тут дело есть, - туманно объяснил Михал.

- Ну, приходи тогда с Агнешкой; у нее сегодня шесть уроков.

- Посмотрим, как получится… - уклончиво ответил Михал, хотя, собственно, «дело» и заключалось в том, чтобы дождаться Агнешку и поделиться с ней сегодняшними новостями.

- Витек, - спросил Михал у приятеля, - ты приметил типа, который все время с Агнешкой ходит?

- Все время?… А ты откуда знаешь?

- Откуда? Дурацкий вопрос. Своими глазами видел. Вот оттуда и знаю. На вид настоящая жердь.

- Ну и что?

- А ничего. Ходит, ходит, портфель носит и ни слова не говорит. Молчун.

- А она?

- Тоже молчит. Идут и молчат.

- Может, они тихо разговаривают? Ведь от школы до нас вон сколько идти! Если им не о чем разговаривать, зачем тогда он портфель ей носит?

- То-то и оно. Я тоже подумал. А то идет такой молчун - и ни мур-мур. Агнешке вроде это тоже не понравилось. Один раз она остановилась и хотела забрать у него портфель, а он не отдал, пока не дошли до наших ворот.

- Они тебя видели?

- Видели. Я шел сзади, а когда они остановились у ворот, прошел мимо них. Агнешка покраснела. Наверное, стыдно стало, что с такой жердью водится.

- А он?

- Он? Он ничего, но я как посмотрел на него, он тут же спиной повернулся.

- Хм! - хмыкнул Витек, не зная, что бы еще такое сказать, и удивляясь, отчего Михала так беспокоит эта «жердь».

- А я тебе говорю: не «хм», а надо нам навести порядок в этом деле, понял?

- Ничего не понял.

- Земля сто раз перевернется, пока ты сообразишь, что к чему. Агнешка тебе помогала? Помогала. По математике тебя подтянула? Подтянула. А как портфель ей носить, так тебя нет, да?

- Да, но…

- Какие там «но», ты слушай, что я тебе говорю: с завтрашнего дня никаких «жердей», никаких «фитилей». От кошки рожки! Портфель Агнешке мы сами будем носить. Мы, и никаких гвоздей! Понял?

- Мы? Значит, ты тоже?

- Тоже. Но я только ради тебя. Если ты сам против этой дылды сунешься, тебе может не поздоровиться. Согласен? А против меня он сразу скиснет. Факт.

- Но… но ты же сам говорил, что носить портфель - это…

- Я говорил о Гражине. Какой-нибудь девчонке из нашего класса я нипочем не стал бы носить, понял? Агнешка - совсем другое дело. Она живет вместе с нами, дружит с нами, верно? И в учебе нам помогла; конечно, помогла тебе, но ты мой друг, значит, вроде бы как и мне. Ясно?

- Ясно-то ясно, но только раньше ты по-другому говорил. Раньше ты говорил, что только дурак…

- «Раньше, раньше»!… Мало ли что я раньше говорил. Я же не осел. Это только осел, как упрется, так и ни с места - никогда не меняет мнения. Человек - другое дело. А тут речь идет о нашей чести, сечешь?

- Ну-у-у да, конечно, оно верно, - начал сдаваться Витек.

На следующий день они поджидали Агнешку возле школы, и, как только она вышла, Михал решительным движением взял у нее из рук портфель и как ни в чем не бывало зашагал рядом с растерявшейся от неожиданности девочкой, кивком головы показав приятелю, чтобы он шел по другую сторону от нее.

Витек несколько раз оглянулся, не видно ли где-нибудь поблизости соперника, но вокруг все было спокойно. Правда, некоторые одноклассницы Агнешки многозначительно улыбались, а одна из них даже насмешливо фыркнула:

- Смотрите, Агнешка пользуется успехом!

- Обтирайся по утрам холодной водой, - отпарировал Михал, - быстро от зависти излечишься.

- Михал, Михал, перестань! - Агнешка была явно недовольна. - Опять цепляешься?

- Я? Ты что, оглохла? Она первая начала. Я только ответил. А этот твой… вчерашний, кто такой?

- О ком ты говоришь?

- Ну, о том, что портфель тебе носит.

- Ах, этот! Это Олек, брат Боженки из нашего класса. Он учится в девятом классе.

- В девятом? А я думал, в одиннадцатом. Такая дылда?

- Ему только шестнадцать, но он спортсмен.

- Спортсмен? - Михал был неприятно удивлен. - Первое место в гонках на ходулях занял?

- Об этом я не слышала, - улыбнулась Агнешка, - а вот своя байдарка у него, правда, есть. Он обещал меня покатать как-нибудь в воскресенье.

- Врет, наверно, воображала! - разозлился Михал. - Ты поменьше его слушай.

- Почему?

- А потому, что у него или вообще нет никакой байдарки, или он тебя утопит, и привет!

- Есть, есть. Он мне показывал. И не утопит - я хорошо плаваю. А он и подавно.