Сергей Садов - Князь Владимир Старинов (часть 2, гл. 1-29, черновик)

Сторн закрыл глаза и что-то зашептал. Потом посмотрел на Володю.

– Еще какие пожелания будут, милорд?

– Нет. Я не хочу вас ограничивать в выборе ни стиля, ни темпа в песни. Главное, чтобы она подбодряла солдат, внушала… – Володя защелка пальцами, пытаясь подобрать слова. – В общем помогала и подбодряла.

– Я понял что вы хотите, милорд. Героическая баллада…

– А вот баллад не надо. Пока одну дослушаешь до конца со всеми перечислениями титулов и подвигов героев, война закончится.

Какого плана должна быть будущая песня они обсуждали еще минут тридцать, а потов Володя их оставил – нужно было идти к королю.

– Можете угощаться чем хотите, если что, Винкор, можете попросить слуг еще что принести, скажешь я просил. Кстати, Сторн, не знаешь, что там ваши по поводу моего предложения надумали?

– Еще обсуждают и спорят, но Линара, милорд, – бард улыбнулся, – активно поддерживает его, а значит и ее отец и дед тоже скоро согласятся. Папаша Флат тоже поддерживает.

С заготовкой песни Сторн и Винкор пришли через два дня аккурат за день перед официальным представлением князя Вольдемара Старинова двору, а потому мальчику было, мягко говоря, не до них. Он как раз утрясал последние детали с учителем, тут же присутствовал и герцог, объясняющий сценарий.

– Подождите в соседней комнате, – попросил Володя. – Я сейчас.

Освободился он где-то через полчаса.

– Так, что у вас? Готово?

– Да, ваша светлость. – Винкор протянул два листа.

– Если позволите, милорд, я напою, – предложил Сторн.

– Минуту… – Володя углубился в чтение. За последнее время он уже наловчился разбирать тексты и потому потратил на бумагу не очень много времени. Поморщился. – Не надо ничего напевать. Не годится. Совершенно не годится!

Володя разорвал бумагу.

– Ужас. Ну что это?! – Он потряс куском листа. – «Они собрались на войну и ноги о мечи отбили…» Ну что это?

– Это о родезцах… – Сторн никак не мог понять что вызвало такой гнев князя.

– Ага. И после того, как они в своей неуклюжести отбили все ноги о собственные мечи они три раза разнесли в пух и прах нашу армию, захватили целую провинцию и угрожают столице Локхера. Ну и кто тогда, получается, мы, если такие растяпы такое сделали?

Сторн озадаченно зачесал лоб.

– Песня не должна унижать наших врагов, – эмоционально попытался объяснить Володя. – Наоборот, надо подчеркнуть их достоинство, показать что да, они сильны и храбры, но правда за нами и мы, если все дружно возьмемся за дело, победим. Да, нам будет тяжело, но мы все равно сильнее! Понимаете? А эти вот ваши куплетики оставьте для трактирных певцов – там они в самый раз. А мне нужна серьезная песня.

Володя на миг замер, потом схватил гитару.

– Эх, опять не для нее песня, но что-нибудь выжать постараюсь:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна,-

Идет война народная,

Священная война!

Стих последний аккорд, но Сторн еще долго сидел с открытым ртом.

– Вы, милорд, говорите, что она не под этот инструмент?

– Нет. Там должен оркестр играть, разные инструменты, ударный, трубы.

– Я как-то слышал игру оркестра… Может быть можно было бы подобрать… но где людей взять…

– Скоро сюда придет моя армия, подойдете к Лигуру, передадите от меня, что вам нужны люди. Не знаю… устройте проверку им и забирайте всех, кого сочтете нужным. Будет у вас оркестр. Считайте это первоочередной задачей, а пока мне нужна песня. Песню, которую исполнит ваш оркестр!

– Милорд… Милорд, вы позволите мне собрать оркестр?! Да я… Да я за это…

– Что этот оркестр играть будет? Пока не будет песни какой в нем смысл?

– Будет песня, милорд! Будет такая, как вы хотите! А может эту вашу использовать? Если вы переведете мне ее я мог бы приспособить.

– Перевести? Гм… Песня несколько специфична. Переделывать много придется… Хотя… Нет, не имеет смысла, эта песня про мою страну и вам вряд ли она поможет. Я вам показал какой настрой должен звучать, а слова – ваша работа. За это я вам и плачу.

– Но, милорд…

– Сторн, говорю же, слова вам не помогут. Тем более все равно не знаю как перевести «фашисткой». Это не предмет, а… движение такое нехорошее, которое считало одних людей лучше других и соответственно лучшие должны владеть худшими.

– Но это по жизни так, – кивнул Винкор. – Благородные должны владеть низким сословием.

Володя поморщился.

– Не так владеть, а как животными владеют. В общем, неважно. Очень плохая секта.

– А-а-а, – понятливо кивнул Винкор. – Секты… они всегда такие.

– Вот-вот. Эриха же причислять к секте…

Винкор поежился.

– Вы правы, милорд, никак не годится.

– Оркестр… оркестр… – завздыхал Сторн, когда понял, что переводить ему никто ничего не будет. – Хотел бы я услышать эту песню в оригинальном исполнении, как положено.

– Это вряд ли получится. Думайте. И мне от вас не одна песня нужна – разные. И такие тоже:

Бьется в тесной печурке огонь

На поленьях смола как слеза…

И поет мне в землянке огонь

Про улыбку твои и глаза…

– Переводить тоже не буду, ориентируйтесь на мотив. Хотя… Эту переводить не буду, а вот другую… Сторн, постарайся сделать ее перевод с адаптацией, но как можно точнее. Винкор пиши… – Володя задумался, а потом начал диктовать, как и раньше пропуская как и в прошлый раз в переводе неизвестные ему слова на локхерском или явные анахронизмы. Закончив диктовать и выслушав диктовку Сторна, Володя пару раз его поправил и довольно кивнул. – Ну вот, более-менее точно.

– Милорд! – Взмолился Сторн. – Хотя бы пару куплетов напойте и наиграйте, чтобы я знал от чего отталкиваться.

– Хорошо. – Володя снова взял гитару. – Только, блин, она под гармонь намного лучше звучит. Но постараюсь.

С берёз неслышен, невесом

Слетает жёлтый лист,

Старинный вальс "Осенний сон"

Играет гармонист.

Вздыхают, жалуясь, басы,

И, словно в забытьи,

Сидят и слушают бойцы,

Товарищи мои.

Володя покосился на Сторна. Тот сидел прикрыв глаза и тихонька покачивался в такт мелодии, словно пытался слушать ее всем телом, впитать, почувствовать.

Под этот вальс весенним днём

Ходили мы на круг,

Под этот вальс в краю родном

Любили мы подруг,

Под этот вальс ловили мы

Очей любимых свет,

Под этот вальс грустили мы,

Когда подруги нет.

И вот он снова прозвучал

В лесу прифронтовом,

И каждый слушал и молчал

О чём-то дорогом.

И каждый думал о своей,

Припомнив ту весну,

И каждый знал – дорога к ней

Ведёт через войну.

Интересно, как все Сторн воспринимает песню, не понимая слов? Что он чувствует? Какие образы у него рождаются? По его щеке катилась слеза, но бард словно и не замечал ее, продолжая сидеть с закрытыми глазами и слушать.