Ольга СИЛАЕВА - ДРАКОНЬЕ ЛЕТО

– Херра ждала меня, – прошептал я. – По крайней мере, мне так казалось. Я верил, что смогу вернуть дом. Я хотел отомстить за родителей. Стать собой. А когда я встретил их в придорожном трактире… Слово за слово, да и открылся я как-то незаметно. Они, три благородных героя, мечтали мне помочь, а я хотел домой. В давно вывезенную библиотеку, в разоренный замок.

– Ты слишком долго был один.

– Я слишком долго был один, – эхом отозвался я. – А потом… да что потом? Струя пламени с крыши ратуши. Много перепуганных людей и вмиг разоренная казна. Мои «друзья» исчезли почти сразу, не с пустыми руками. Впрочем, Саймон остался – чтобы возглавить поимку дракона. Он советовал мне взять замок за два часа до рассвета – и повторил этот совет.

Я перевел дыхание. Посмотрел на бокал в руке – и залпом осушил его.

– Я проснулся в ледяной воде, беспомощный, как ребенок. Да я им и остаюсь, наверное. А дальше все было, как в старой сказке. Среди тех, кто ворвался в спальню, двое помнили моего отца. Они настояли на том, чтобы отложить казнь, и я очутился в каменном мешке, по щиколотку в воде, но с головой на плечах.

– Последнее сомнительно, – сухо заметил Эрик. – И вскоре, полагаю, кто-то из преданных твоему отцу людей отомкнул решетку и передал тебе сухую одежду?

– Вы поразительно догадливы. Далеко я не убежал, конечно. Заплутал в переходах собственного замка. К счастью, когда меня обнаружили, у меня хватило соображения выпрыгнуть в окно, и огня, чтобы стать собой. А дальше… – Я мрачно посмотрел на пустой бокал. – Меня трясло, понимаете? Я все еще чувствовал воду и не мог улететь в небо. А на крышах целились арбалетчики.

– И ты утопил город в пламени, чтобы выжить самому.

– Нет! – Я вскочил. – Пепел и дождь, я даже не мог прицелиться! Я выбирался из города пьяными зигзагами, в ушах шумело. Когда я упал в роще и вернулся, вокруг меня лежал рой мертвых стрел.

– Неспособных пробить твою чешую. – Эрик тоже встал. – Подумай об этом. Я распоряжусь об ужине и вернусь.

– Вам тоже нужно подумать?

Он приподнял бровь.

– Принять решение на мой счет, – уточнил я.

– Решение я уже принял. Мы не уживемся, да тебе и не захочется здесь оставаться.

– Тогда что я здесь делаю?

– Ищешь свой путь, – Эрик внимательно посмотрел на меня. – Или я ошибаюсь?

– Нет, – выдавил я. – Не ошибаетесь.

Оставшись один, я рухнул в кресло и закрыл глаза. Значит, и отсюда прогонят. Вода, вода, пепел… Что с нами произошло за эти двадцать лет?

А может, это и к лучшему, вяло промелькнуло внутри. Что мне огонь, когда к нему не прилагаются мозги? Уговорю мэтра выделить мне домик неподалеку. Начну тренироваться с милой девочкой Лин на рапирах, стану гулять по утрам вдоль здешней реки. По вечерам буду спорить с господином бургомистром об исторической роли драконов в становлении человечества. С годами, глядишь, и семью заведу. Чем не жизнь?

Шорох одежды отвлек меня от размышлений, и я открыл глаза. На столе расположился серебряный поднос с хлебом, жареной курицей и фруктами. Рядом стоял графин с медом. Напьюсь. Честное слово, напьюсь.

– Ужин готов, мэтр, – пожилая женщина поклонилась Эрику, прежде чем ускользнуть.

Эрик сел наискось, и мы кивнули друг другу.

– В огонь.

– В огонь.

Курица, залитая незнакомым темным соусом, была выше всяких похвал. Я отложил вилку, взялся за хлеб и поймал себя на том, что подцепляю куски правой рукой, а левая замерла на колене. Смутившись, я принялся украшать кусок хлеба мозаикой из яблочных ломтиков.

– Знаешь, почему твои родители советовали обращаться ко мне лишь в крайнем случае? – вдруг сказал Эрик. – Когда они еще были живы, я был таким же олухом, как и ты.

– Да? – слабо улыбнулся. – Это вряд ли. Но если я ошибся, придя к вам, простите. Мне действительно некуда идти.

– Я знаю. И мне совершенно не хочется тебя гнать, – он вздохнул. – А придется. Скажи, тебя опоили в том придорожном трактире?

– Возможно. Я плохо помню тот вечер. Наверное, потому, что очень хочу забыть.

– Неудивительно. Но все-таки попытайся вспомнить.

– Я… я не знаю. Я и без вина был как пьяный. Одна мысль, что я побываю дома, зароюсь лицом в книги, увижу гравюры на стенах, лица мамы, отца… Я долго этого ждал. Тем троим, полагаю, было все равно.

– Да, – невпопад отозвался он. – Я не просто так спрашиваю. Видишь ли, в твоем возрасте я пытался в одиночку проникнуть в Галавер. Причем, казалось бы, в здравом уме и твердой памяти.

– В цитадель магов? – Я поставил бокал на стол. Очень аккуратно. – Зачем?

– Я же говорю: был олухом вроде тебя. – Эрик откинулся в кресле, закрыл глаза, вспоминая. – Что-то у меня, впрочем, получилось.

Мы помолчали. На языке вертелось «Что именно?», но спросить я не решался.

– Что ты знаешь о магии огня? – внезапно спросил он. – Не о грубом пламени, а об изначальном искусстве?

– Мы потеряли его, – чуть удивленно ответил я. – А может быть, его никогда и не было. Когда одни из нас стали людьми, а другие ушли в прошлое… но это миф.

– А мы именно о мифах и будем говорить, разве ты не понял? Ради чего еще кто-то по доброй воле полезет в логово магов? Или полетит освобождать свой дом в компании трех авантюристов? Нами управляют легенды, Квентин.

– Хорошо, – я пожал плечами. – Драконы вышли из первозданного огня и населили мир много тысяч лет назад. Легенда гласит, что первые из нас не боялись воды, а в управлении огнем не знали равных. Они повелевали ветром, иллюзиями, создавали и лечили, то становясь собой, то возвращаясь. Так было, пока двое не поднялись над сородичами, и один не убил другого из-за власти.

– Из-за власти? – Эрик приоткрыл один глаз. – Ты знаешь это наверняка?

– А из-за чего еще? – Ответа не последовало, я перевел дыхание и продолжал: – Хорошо, пусть каждый видел путь, и дорога одного шла туда, куда другой его пустить не мог. Пусть оба желали остальным лишь добра, и в пепел подробности. Вот только сородичи не простили убийцу. Его казнили, и тогда же мы стали уязвимы. Дождь, кувшин воды в лицо или купание в реке разрушит чары и сделает любого из нас беспомощным. – Я замолчал, вглядываясь в лицо собеседника. Он, казалось, задремал в кресле. – Наступило время льда, которое длилось несколько тысяч лет. С наказанием пришло уныние, и многое было забыто.

– Когда мне было семь, я поднял руку на отца, – сказал Эрик. – Он облил меня с ног до головы и запретил вытираться. Миф в действии.

– Наверное, обидно было. – Я не удержался от улыбки.

– Не то слово. Но пока мы были вместе, я учился. Нам ведь так немного осталось, Квентин. Старые свитки, древние легенды. Обрывки языка, из которого мы не помним почти ничего, кроме имен. Вот ты, например, как переведешь «Драконлор»?