Энтон Майрер - Однажды орел…

– Да, - согласилась Томми. - Мы смешны. Все мы невероятно смешны. И никто этого не замечает. Люди - это смешные, бродящие с места на место, натыкающиеся друг на друга животные. Тем не менее мы делаем вид, что все мы очень хорошие, живем, так сказать, в атмосфере непрерывного полкового парада…

Глаза Котни снова потемнели, он смотрел на нее с изумлением.

– Значит, вы понимаете, - прошептал он ей. - Вы действительно понимаете…

С улицы донеслись оглушительные удары грома, как будто командующий штурмовыми силами только что подтянул на огневую позицию свою самую мощную артиллерию; уголки скатерти на столе затрепетали, подхваченные порывом сильного ветра.

– В этом ваша особенность, Томми. Вы стремитесь нырнуть как можно глубже от поверхности, добраться до самой скрытой, самой мрачной сущности вещей…

– Да, - согласилась Томми, - я устала от парадов. Мессенджейл кивнул.

– Вам нужно нечто грандиозное, великолепное. Действительно грандиозное, а не цветистые, бросающиеся в глаза наряды, которыми довольствуются большинство женщин. Вам нужна какая-то величина, с которой вы могли бы себя соразмерить, так ведь?

Она молча кивнула. Да, ей нужно именно это. Ей отчаянно хотелось - хотя бы один раз в жизни - пройти по самой большой сцене. Томми почувствовала знакомое ей по прошлому влечение к этому человеку. «У вас страстное желание жить и наслаждаться жизнью», - сказал он ей в тот вечер, когда она танцевала с генералом Першингом. А теперь вот он здесь и со страстной убежденностью говорит ей об ограниченных, неразвитых умах, которые не способны устоять перед блестящей мишурой этого одурманенного собственной сентиментальностью мира…

Разговор с Котни увлек ее, но еще более увлекательным оказался танец с Джеком Клегхорном в полумраке безлюдной комнаты позади длинной веранды.

– Вы очаровательны, - восторженно произнес Джек своим чистым баритоном.

– Да? Вы убеждены в этом?

– Поедемте со мной.

– Отлично. Куда же мы поедем?

Они приблизились к нише в стене, он наклонял ее все больше и больше назад, отделанные красным деревом стены закружились перед ее глазами…

– На остров Себу. На Паламангао.

– Уже была там. Много лет назад.

– Ну, тогда в Йлойло. Я сниму номер в «Принцессе».

– Отлично, - согласилась Томми, - дайте мне только время накануне собрать свой чемодан.

– В самом деле, Томми? Вы согласны? Вы можете отправиться туда на пароходе, я встречу вас там. У меня будет свободный уикенд через неделю.

Подняв лицо и взглянув ему в глаза, Томми поняла, что Клегхорн совершенно серьезен. Она прекратила танец.

– Джек, - сказала она предостерегающим тоном, - Джек…

– О черт! - выругался он с досадой. - Послушайте, Томми…

– Джек, я не ожидала этого от вас, вы не должны так поступать.

– Вы очаровательны, Томми, вы…

– Ничего подобного. Я скучный, немой кролик.

– Еще в Дормере… - возбужденно шептал он; его рука, лежащая на ее талии, казалась ей сильной, широкой, настойчивой. - Еще в Дормере я мечтал о том, как хорошо нам будет вдвоем, какое это счастье - встретиться где-нибудь вдвоем…

– Джек, - взмолилась Томми, почувствовав, что начинает дрожать. - Вспомните хотя бы о том, что существует Мэй Ли…

– К черту Мэй Ли!

– Вы не смеете так говорить. Вы сами знаете, что не смеете. Давайте лучше забудем об этом. Хорошо, Джек?

– О черт, - пробормотал он с досадой и опустил руки. - Черт бы взял эту проклятую службу! Почему мы не можем жить так, как живут все люди?

– Отчего же? Мы живем как все люди. Давайте забудем об этом. Ну, пожалуйста, Джек… Забудем, хорошо?

– Конечно, забудем, - тихо согласился он и решительно направился в соседнюю комнату.

Томми поспешила за ним, как спешит замерзающий человек к увиденному вдалеке огню. В дверях до ее слуха донеслись голоса мужчин, она остановилась и прислушалась к разговору.

– …Что он надеется выиграть этим? - спросил Клаус.

– О, я уверен, он окажется в гораздо лучшем положении, чем те, кто забросал Вашингтон телеграммами, - с нарочито угрожающим видом ответил Бен, повернувшись к нему.

«Они говорят о Сэме», - с отчаянием подумала Томми.

– Ради бога, Крайслер, - послышался резкий голос Мессенджейла, - ну подумайте сами, какой конкретной цели можно достигнуть этой поездкой?

– Я не знаю, какой цели можно достигнуть, но зато хорошо знаю, что у него хватило мужества поехать туда, чтобы увидеть все своими глазами.

– Это понятие относительное.

– Да, относительное, - саркастически повторил Крайслер.

– Конечно. Это понятно любому идиоту.

– Однако этот идиот…

– Вооруженные силы - вот что имеет решающее значение. Ход важнейших событий будет определяться действиями вооруженных сил на полях сражений, а не тайными действиями жакерии в каких-нибудь суровых необжитых районах. Когда начнется война, ее исход решит столкновение развернутых на широком фронте главных сил, а не стычки мизерных полувоенных формирований на второстепенных и третьестепенных участках.

Бен подошел к столу, за которым сидела большая часть еще не ушедших с бала гостей, и, оперевшись на него кулаками, напряженно заявил:

– Когда начнется война, Сэм и я будем лежать на животах в этих самых третьестепенных джунглях, вот где будем мы, а вы окажетесь на борту первого же парохода, идущего в Аламеду…

Наступила ошеломляющая гнетущая тишина. Кто-то тяжело вздохнул. Раздался тревожный возглас Мардж: «Бен!», потом четки и повелительный голос Алека Томпсона:

– Лейтенант, это весьма оскорбительное замечание. Это неуважение старших и оскорбление. Сейчас же возьмите свои слова назад.

– Хорошо, - согласился Бен, - а как насчет…

– Я сказал, сейчас же! Немедленно! - крикнул Томпсон своим парадным голосом. - Возьмите свое замечание назад и извинитесь перед майором Мессенджейлом, иначе завтра в восемь ноль-ноль вам придется давать объяснения вышестоящему начальству! Вы поняли меня, лейтенант?

Бен медленно принял стойку «смирно» - в помятом цилиндре и коротких, обрезанных бриджах, со сверкающими в слабом желтом освещении глазами он очень напоминал огородное пугало, и в другой обстановке его вид вызвал бы взрыв смеха. Наступившую напряженную тишину нарушал только громкий смех гостей, толпившихся у бара, и мелодичные звуки рояля. Томми поймала себя на том, что затаила дыхание.

– Это приказ, сэр? - спросил Бен.

– Да, лейтенант, это приказ.

– Хорошо, сэр. - Бен стоял теперь навытяжку, но его глаза сверкали. - Если это приказ, то… - Остальные его слова никто не расслышал из-за оглушительного раската грома, который, казалось, раздался прямо над ними и взорвал весь остров. В тот же момент поднялся из-за стола и Мессенджейл.