Энтон Майрер - Однажды орел…

– Алло, янки! Эй ты, болван!

Голос был ехидный, неровный, будто говорящий едва удерживался от смеха. Напряженный до предела, готовый ко всему, что может последовать из окутавшей передний край темноты, Притчард оставался спокойным и внимательно прислушивался.

– Сейчас мы тебе всыпем… Понимаешь ты это? Эй, ты, солдатик!

В плотном насыщенном испарениями воздухе слова звучали жутко, странно, будто говорило какое-то отвратительное бесполое существо. «Это другой человек, - спокойно подумал Притчард, - не тот, который пытался выдать себя за Родригеса. У них двое умеют так хорошо говорить по-английски. Они превзошли нас в знании языков».

– Эй, солдатик, ты очень скоро умрешь! Ты знаешь об этом? Да, да. Очень скоро. - Однако по мере того как голос продолжал дразнить их, издеваться над ними, он становился менее страшным. - Это ведь не очень весело, ты знаешь, глупый янки? Сидеть здесь и ожидать, когда умрешь?

– Подавись своим дерьмом, Тодзио! - крикнул кто-то на левом фланге.

– Спасибо, солдатик, - с издевкой ответил голос. - Премного благодарны.

– Сдачи не надо, можешь заткнуть ее себе в задницу…

– Так, ну что, пожалуй, хватит, - тихо сказал Дэмон. - Довольно…

– Что, пора всыпать им? - спросил майор Шоулз.

– Нет, - ответил генерал. Он говорил таким тоном, будто речь шла об отправке в корпус требования на одеяла или палатки. - Они пока не все собрались здесь. Это все делается только для того, чтобы вынудить нас преждевременно открыть огонь, показать им, где находится наше автоматическое оружие. Теперь ждать осталось недолго.

Наклонившись вперед, Притчард отчетливо услышал доносящееся со всех направлений от переднего края легкое шуршание. Он дрожал от нетерпения и злобы.

– Почему мы не…

Внезапно раздался нарастающий, все усиливающийся вон, пронзивший джунгли до самых глубин. Сирена. Притчард от неожиданности подпрыгнул. Он заметил, что даже генерал вздрогнул. Вой сирены то нарастал, то падал. Он проник в самые дальние уголки мозга, вызвав воспоминания о прошлой жизни дома, о съехавшихся со всех сторон пожарных автомобилях и о поднятых вверх лицах, когда среди ночи в высоком доме напротив вспыхнул пожар. Люди в ночном белье стояли на тротуарах, глядя вверх, туда, где пожарные, как муравьи, цеплялись за раскачивающиеся лестницы, а в окнах то здесь, то там метались тени дрожащих, испуганных жильцов, застигнутых огнем.

– Интересно, где, черт их возьми, они достали эту штуку? - спросил у генерала майор Шоулз.

– Пожарная сирена. Используют все, что оказалось под руками. - Притчард почувствовал руку Дэмона на своем плече. - Теперь они подходят. Слышите?

– Пока воет эта чертовщина, я ничего не могу расслышать… И все же, несмотря на вой сирены и стрельбу, разгоревшуюся западнее, Притчард услышал хруст и шорох под ногами множества людей, прокладывающих себе путь сквозь заросли. Наконец вой сирены сменился неприятным резким рычанием, потом затих.

– Минометы, огонь! - крикнул генерал решительно.

Майор Шоулз передал приказание, и где-то позади них раздалось приглушенное «поп-поп-поп», а затем в джунглях впереди раздался грохот разрывов мин. Послышались вопли и хриплые крики.

– Отлично! - Притчард понял, что говорит сам с собой. - Вот вам, сволочи! Вот вам! - Он почувствовал, как его охватывает, доводя до дрожи, навязчивая ярость против всех японцев, когда-либо живших на земле.

Над ними вспыхнула осветительная ракета, залив все вокруг ярким, неровным, ослепительным сине-белым светом. Повернувшись, Притчард заметил ярко-красные полосы трассирующих пуль; казалось, они летят прямо на него, а потом, изогнувшись вверх, поворачивают куда-то дальше, набирая скорость и прожигая себе путь сквозь ночную мглу у него над головой. Вот еще один пулемет начал стрелять регулярными длинными очередями. «Пытаются нащупать, откуда мы положили тех пятерых у проволочного заграждения», - подумал Притчард. Отворачиваясь от ослепительного света ракеты, он тщетно пытался разглядеть что-нибудь впереди.

Кто-то похлопал его по предплечью, и он поднял голову. Рядом был Дэмон.

– Ракеты! - кричал он ему. - Непрерывно!

Притчард послушно повернулся и, зарядив ракетницу, выстрелил, затем схватил карабин. Генерал, приложив ладони ко рту рупором, поворачивал голову слева направо и кричал:

– Открыть огонь! Открыть ог…

Его голос утонул в грохоте пулеметного и ружейного огтя. Ночь была исполосована, как лоскутное одеяло, трассирующими нулями и белыми вспышками дульных выхлопов; вокруг них забурлил наводящий ужас карнавал. Затем Притчард услышал глухой треск разрыва осветительной ракеты; местность впереди них залило ярким светом. Вот они, молча и упорно идущие японцы, их гладкие темные лица поблескивают, будто это вовсе не лица, а каски; в льющемся сверху свете их глаза кажутся неправдоподобно удлиненными, нарисованными гримом щелочками. Подбегая небольшими группами к проволочному заграждению, японцы наваливались на проволоку всем телом или лихорадочно рубили ее похожими на тесаки штыками. Японцы были всюду. На какое-то мгновение, показавшееся ему бесконечностью, Притчард почувствовал себя совершенно парализованным и беззащитным; его охватило желание безвольно скорчиться в окопе и ждать, когда эта жестокая, неотвратимая лавина нахлынет на них и уничтожит. Противиться этому желанию было выше его сил, выше вообще всяких сил. Причудливые, искривленные, раскачивающиеся тени легли на землю. «О боже, ракета!» - мелькнуло в голове Прит-чарда. Раскачиваясь, выпущенная им ракета опустилась на верхушки деревьев; проклиная свою забывчивость, он дрожащими руками выпустил следующую ракету, схватил еще одну.

– Не так быстро, Гарри, - сказал Дэмон, приблизив лицо к нему вплотную. - Следи за интервалами, выпускай ракеты через равные промежутки времени.

– Есть.

Притчард обернулся и схватил карабин. Пулемет рядом с ним грохотал, как клепальный молот по наковальне; японцы шарахались в стороны, поспешно разбегались и снова настойчиво устремлялись вперед, но прицельный огонь с переднего края прижимал их к земле. Сосредоточить мысли на чем-нибудь было невозможно. Ясно мыслить в этом хаосе - среди диких воплей и грохота стрельбы, под жутким зеленоватым светом качающейся над головой ракеты - было невозможно. Но теперь Притчард стряхнул с себя оцепенение, к нему возвратилась способность двигаться. Он поднял карабин и прицелился в рослого японца в обмундировании почти черного цвета, который только что ударил кулаком по своей каске. «Граната!» Притчард попал в него; он, несомненно, попал в него, но громадного роста солдат императорской морской пехоты тем же быстрым движением руки поставил на боевой взвод еще одну гранату, ударив о свою каску, и швырнул ее. Затем, будто споткнувшись о натянутую проволоку, японец внезапно упал и исчез из виду. На этот раз Притчард не забыл о ракете, он выстрелил еще одну и, продолжая вести огонь из карабина, скоро опустошил магазин. Японцы дошли до передней линии окопов и уже стреляли по ним и бросали в них гранаты; но теперь Притчард не испытывал никакого страха, он ощущал только ярость и напряженную мстительную приподнятость, как будто слегка опьянел. Два солдата сцепились друг с другом. Как дети, затеявшие борьбу в ящике с песком на детской площадке. Они раскачивались и неловко переставляли ноги. К ним бежал офицер в плотно облегающем кителе и блестящей каске, держа двумя руками перед собой самурайскую саблю. Притчард выстрелил в него, увидел, как офицер дернулся, когда пуля попала в него, выпрямился и, угрожающе подняв саблю над головой, побежал дальше, мимо борющихся солдат; затем его ударили в грудь трассирующие пули, он медленно опустился на колени, его зубы сверкнули в мучительной гримасе, как у человека, попавшего в трясину. Притчард перенес прицел влево на еще одну группу из четырех или пяти человек, тыкавших штыками в другой окоп. Кто-то больно сжал его плечо. Это был Дэмон, он показывал назад и вправо, где через затемненное пространство бежали несколько человек.