А. Широкорад - РОССИЯ И КИТАЙ

Передавая эти ноты, Курино заявил Ламздорфу, что японская миссия выезжает из Петербурга 28 января 1904 г.

В ответ на ноты, переданные японским посланником, Николай II приказал барону Розену со всем составом русской миссии покинуть Токио. Сообщая об этом решении российским предста-

вителям за границей особой циркулярной депешей, Ламздорф писал, что «образ действий токийского правительства, не получившего еще отправленного на днях ответа Императорского правительства, возлагает на Японию всю ответственность за последствия, могущие произойти от перерыва дипломатических сношений между обеими Империями».

Я умышленно привожу длинные цитаты из дипломатических документов, чтобы читатель сам мог оценить вздор наших историков, болтающих о внезапном, без объявления войны, нападении Японии на Россию. Не понять смысл японской ноты мог только полный идиот.

Надо ли говорить, что компетентные военные в России правильно оценили поведение японцев. 26 января в 10 часов утра о возможности неожиданного нападения японцев говорил в своей записке и сам начальник главного штаба генерал-адъютант В.В. Сахаров: «Стремясь настойчиво к войне с нами, японцы, приступив к переброске своих сил в Корею, в интересах обеспечения этой операции могут сами напасть на наш флот в районе настоящего его расположения и тем парализовать значение нашей морской силы в пункте, имеющем для данной минуты решающее значение. Казалось бы, что даже ввиду этого соображения нашему флоту небезвыгодно приступить к активным действиям и перенести их в район первоначальных операций японцев».

В тот же день, 26 января, вице-адмирал С.О. Макаров писал управляющему Морским министерством Ф.К. Авелану: «Из разговоров с людьми, вернувшимися недавно с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагают держать не во внутреннем бассейне Порт-Артура, а на наружном рейде. Пребывание судов на открытом рейде даст неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжел, ибо сетевое заграждение не прикрывает всего борта и, кроме того, у многих наших судов совсем нет сетей… Если бы японский флот тоже не имел закрытых рейдов и обречен был на пребывание в полном составе у открытого берега, то наша тактика должна была бы заключаться именно в том, чтобы в первые даже ночи после разрыва сделать самое энергичное ночное нападение на флот. Японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред… Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуж-

дены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку».

Фактически началом боевых действий можно считать захват японским кораблем парохода Добровольного флота «Екатеринослав» в 9 часов утра 24 января 1904 г. в Корейском проливе в трех милях от корейского берега, то есть в территориальных водах Кореи.

В тот же день, 24 января, в Фузане (Пусане) началась высадка японских войск - авангарда японской армии. Японские миноносцы захватили стоявший в Фузане русский пароход «Мукден», принадлежавший КВЖД. Еще один пароход КВЖД, «Маньчжурия», был захвачен 24 января в порту Нагасаки. 25 января в Корейском проливе японцы захватили русские суда: в 7 часов утра - «Россию», а в 7 ч 30 м. вечера - «Аргунь». 26 января были захвачены русские почтовые учреждения в Фузане.

В ночь на 27 января японские миноносцы атаковали стоявшие у входа в Порт-Артур русские корабли. Вопреки предостережениям вице-адмирала Макарова и других адмиралов и офицеров, противоторпедные сети так и не были опущены. Для атаки русских кораблей адмирал Того выделил 5 отрядов миноносцев, 3 из которых (10 миноносцев) были отправлены к Порт-Артуру, а 2 отряда (8 миноносцев) - к порту Дальний.

В ходе ночной атаки японские миноносцы выпустили всего 16 торпед, из которых в цель попали 3. Миноносцы вели стрельбу одиночными торпедами с дистанции 1-2 кабельтов, то есть почти в упор. Были повреждены броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич» и крейсер «Паллада». От полного разгрома русскую эскадру спасла нервозность японцев, которые «мазали» в упор и, кроме того, выпустили несколько торпед с невынутой чекой, то есть в небоеспособном состоянии.

Успеху японской торпедной атаки способствовало еще и то, что о разрыве дипломатических отношений в Порт-Артуре знали только сам наместник Алексеев и небольшой круг близко стоявших к нему людей. Ни комендант крепости, ни начальник 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, ни начальник артиллерии, ни начальник штаба крепости, ни крепостной интендант не были своевременно осведомлены об этой разрыве. В результате в самый разгар атаки, в 23 ч 45 м., генерал A.M. Стессель 59при-

59Стессель Анатолий Михайлович (1848-1915 гг.) 12 августа 1903 г. назначен комендантом Порт-Артура, с 30 января 1904 г. - начальник Квантунского укрепленного района и командир 3-го Сибирского корпуса.

слал в штаб крепости записку с вопросом: «Что это за стрельба?» В свою очередь запрошенный штабом крепости морской штаб сейчас же сообщил, что производится практическая стрельба - отражение минной атаки. Когда же в 1 ч 20 м. ночи по приказанию наместника был подан сигнал «тревога» и войска начали выстраиваться, то никто из войсковых начальников не знал, боевая ли это тревога или учебная, и потому не мог распорядиться, какие патроны выдавать - боевые или холостые. Недоразумение рассеялось лишь после того, как из квартиры наместника сообщили, что тревога боевая.

Через несколько недель после начала войны в американской, европейской, а затем и в русской печати начала распространяться версия о грандиозном бале, затеянном в ночь на 27 января по случаю именин Марии - жены адмирала О.А. Старка. Говорили, что бал открыл сам наместник Алексеев вместе с именинницей-адмиральшей.

Наши «историки-патриоты» с пеной у рта оспаривают эту версию и утверждают, что никаких именин не было, все морские офицеры находились на кораблях и т.д. Официальных документов о проведении бала нет, да и не могло быть. Настораживает то, что ни в ходе, ни после войны ни Старк, ни Алексеев ни разу публично не опровергли факта проведения бала.

Между тем в русской армии и флоте был доведен до маразма культ «начальствующих дам», то есть жен и дочерей генералов, адмиралов, великих князей и самого царя. Офицеры были обязаны тратить много своего времени, а еще больше денег на участие во всевозможных банкетах, именинах, просто в подношении цветов и др. Пропуск именин жены высокопоставленного адмирала в мирное время попросту исключался. Между прочим, на следующий день, то есть 27 января, в Порт-Артуре намечался грандиозный молебен.