На берегах - Меркулов Олег - На двух берегах

«Гад! - подумал он. - Сволочь!»

Поднимаясь, превозмогая боль и в затылке и в вывихнутой руке, он сделал шаг к штангисту, но тут ближний из других разведчиков ткнул стволом автомата ему в ребра, штангист теперь кулаком, ударом в подбородок, отбросил его к стенке.

Андрей опустил руки прижался спиной к стене.

«Да! - сказал он себе. - Да! Тут ты уж… Тут они из тебя котлету сделают прежде, чем ты… Надо по-другому…»

Он еще раз обвел глазами блиндаж.

Блиндаж был обустроен - плотно прикрывалась дверь, навешенная на крепкую коробку, подвязанная проволокой к потолку труба от печки, изогнутая в несколько колен, чтобы больше отдавалось тепла внутрь блиндажа, выходила в противоположном от печки углу; на стенах, на вбитых в них штырях, было несколько палок, на которых стояли бутылки, коробки, термоса, банки и всякие другие вещи и вещицы, пол покрывал толстый слой соломы, а вдоль стен, где это было видно, шла узкая глубокая канавка, в которую стекала сырость, так что пол оставался сухим. Недалеко от двери часть стены закрывал картон, прибитый точеными колышками, которые служили одновременно и вешалками. На них висели офицерские плащи, шинели, каски, бинокли, два автомата и три «парабеллума» в кобурах на ремнях.

Андрей видел такие офицерские блиндажи всегда брошенными, разоренными, ничьими, с оставленными второпях вещами или забытым хламом - пустыми бутылками, растоптанными пакетами, рассыпанными патронами, смятыми консервными жестянками. А здесь все было так обжито, что, казалось, эти фрицы намереваются провести тут годы!

«Ничего, - подумал Андрей. - И вас выбьем, сволочи!»

Офицер у телефона молчал, молчали и остальные, видимо, дожидаясь, что будет делать старший, лишь вестовой что-то буркнул штангисту и подхватил ведро. Осторожно поболтав воду, он вышел с ведром.

«Далеко ли они меня затащили? - соображал Андрей. Обычно разведчики с «языком» не задерживаются на переднем крае, а поспешно, как будто даже свои могут у них его отнять, волокут «языка» к себе. - С километр оттащили, - зло подумал он. - То-то рожи у них у всех красные… Ах, черт! Надо же было так!»

Скрипнула дверь, в блиндаж вошел офицер в шинели и, отдав честь фрицу с крестами, на что тот лишь кивнул, прошел к столу, сел сбоку него и, обернувшись к Андрею, резко спросил по-русски:

- Звание, фамилия, имя, отчество? Отвечать!

Еще раз отворилась дверь, и в блиндаж, не заходя в него, сунулось две головы фрицев с натянутыми капюшонами. Оба фрица, взглянув коротко на офицера у стола, что-то спросили штангиста, Андрей лишь уловил имя Гюнтер. Штангист, заглянув через плечо санитаров, что-то ответил им, судя по тону, что-то сердитое, повторив опять имя Гюнтер, но тут старший офицер нахмурился, и, поймав его взгляд, оба фрица в капюшонах исчезли, тихо притворив дверь. Но сначала они все-таки посмотрели на Андрея, посмотрели злобно, один даже процедил: «Швайн!!» - и Андрей догадался, что этот Гюнтер его, Андрея, крестничек.

«Где второй? - мелькнуло у него в голове. - Я и второму всадил не одну, - но эти мысли исчезли, потому что их вытеснили другие:- Что же мне делать? Что делать? Что делать? - с совершенным отчаянием думал он. - Отвечать? Молчать? Что же делать?!»

Он не представлял, что он должен сейчас, на допросе в плену, делать. Он читал в газетах и не раз слышал на политинформациях, что немцы зверски обращаются с пленными - истязают, расстреливают, морят голодом, добивают раненых. Что немцы - изверги, что они растоптали всякую человечность, попирают нормы конвенций о пленных, конвенций, которые они когда-то тоже подписали. Он сам видел возле отбитых городов лагеря, где немцы держали наших пленных, длинные могилы, где были закопаны сотни, а может быть, и тысячи погибших от голода, ран, болезней, расстрелянных или повешенных наших солдат и офицеров. Но ведь и тысячи бежали из плена, а другие многие тысячи были освобождены. И как-то же они там вели себя иа допросах. Как-то же вели. Но как? Никто никогда ни ему, ни тем, с кем он служил, с кем рядом воевал, не говорил о том, что надо делать, если попадешь в плен. Сдаваться в плен было предательством, но ведь он не сдался. У него и в мыслях не было такого! Он попал в плен!

Переводчик что-то спросил старшего офицера, тот кивнул на того разведчика, который на лавке у двери возился с парусиновым мешочком, переводчик что-то приказал этому разведчику, и разведчик встал и, подойдя к столу, на его свободный угол высыпал из мешочка все, что там было: солдатскую книжку, комсомольский билет, письмо Лены, ее фотографию, кисет, «катюшу», орден, медали, гвардейский знак и часы ротного.

Совершенно бессмысленно Андрей притронулся руками к шинели на груди - под шинелью карманы были пусты.

Вновь, как тогда, когда он открыл глаза в этом блиндаже, он задохнулся, но только теперь не стал гнать все, что увидел, как кошмарный сон - теперь не осталось ни крошки надежды на это, теперь пришли другие мысли: «Неужели конец! Неужели все? Не может быть! Нет! Нет!!.»

Он даже наклонился к столу, он сделал даже движение к нему, но штангист коротко ткнул ему кулаком в скулу, и Андрей опять ударился головой об стенку.

«Сволочь! - повторил про себя Андрей. - Фриц вонючий».

Он смотрел, как переводчик, раскрыв его солдатскую книжку, вынул все удостоверения на его награды, справки о ранениях, мельком глянул на них, отложил и пробежал глазами странички книжки.

- Звание, фамилия, имя, отчество? - повторил переводчик, хотя это ему было ясно из книжки. - Отвечать немедленно!

Переводчик был толстым пожилым немцем с надменной физиономией и водянистыми глазами, в них не выражалось ничего, кроме равнодушия ко всему.

«Что же делать?! Что делать?!» - крикнул мысленно Андрей. Запираться? Так и идиот же теперь сообразит, что у него в карманах были его документы. Письма для него. И фотография его девушки. Звание нашито на погонах!

- Новгородцев. Андрей. Васильевич. Старший сержант, - ответил он глухо и все-таки опять ужаснулся, потому что его голос снова подтверждал, что все это трижды проклятая действительность и он не видел и намека на выход из нее.

Все немцы задвигались - офицеры на нарах приподнялись повыше, один даже встал рядом с краем, вынул сигарету, чиркнул зажигалкой, пустил дым и с любопытством смотрел на Андрея в упор, как бы ожидая от него очень интересных лично для себя рассказов. Разведчики затоптались, подвинулись ближе, а вестовой, обтерев руку об руку, застегнул на мундире пуговицы.

«Ну а дальше что, ну а дальше? - лихорадочно думал Андрей. - Запираться? Запираться, и все? Так запираться? Запираться, и все! - решил он. - Бить сволочи будут… - это тоже он решил, но тут же уточнил это решение: - Но не долго и не до смерти: я им нужен живой. Там, в их штабе… Иначе на кой они лезли за мной…»