Виктор Яковлев - Эволюция долговременной фортификации

Шумара проповедовал жизнь в обороне, осуждал непогрешимость и неприкосновенность фортификационных форм и возвратил им тот смысл, который дал им Вобан, а последующие инженеры в лице Кормонтеня и Фуркруа осудили на слепое подражание и косность. Его основная идея, заключающаяся в том, что "направление бруствера верка может быть независимо от направления эскарпа", а следовательно и рва, - замечательна своей простотой. Правда, идея эта чисто русская, так как в "Военном журнале" Рахманова (1811 г.) в статье неизвестного автора встречается указание: "я не знаю, зачем принято за правило делать край бруствера на переднем краю вала, а задний край - параллельно эскарпу оного неотменно; напротив, я не только желал бы, чтобы этого правила не держались, но чтобы во время осады несколько разменяли направление брустверов и через то расстраивали план осады"; затем известно также, что ко времени Шумара в Кадиксе и Бендерах эта идея уже была осуществлена. Однако едва ли Шумара мог заимствовать эту идею из русского источника по незнанию им языка.

Результатом приложения "принципа Шумара" появились своеобразные детали:

дозорный путь и местами фоссебрея, почти забытые инженерами, между тем как возрастающая меткость и настильность ружейного огня и необходимость в настильной обороне поверхности гласиса требовали понижения валов;

казематированные траверсы (без лицевых стен), прикрытые с фронта землей и дающие закрытый пушечный огонь вправо и влево, что позднее целиком было применено бельгийским инженером Бриальмоном при укреплении Антверпена;

внутренние гласисы, способствующие прикрытию каменных эскарпных одежд от перекидных выстрелов и затруднению атаки.

Наконец Шумара настаивал на необходимости оборонять рвы не только ружейным, но и пушечным огнем, что способствует увеличению оборонительной линии, а вместе с тем и линии полигона; уничтожил траверсы на прикрытом пути, мешавшие продольной его обороне, и образовал внутри ограды ряд ретраншаментов и опорных пунктов в виде самостоятельных бастионов.

В главе Х было указано, что в России звание "инженера" появилось только при Алексее Михайловиче, но оно применялось по отношению к иностранным инженерам, собственно же русские инженеры появились только при Петре I, эпоха которого и составляет важнейший момент в развитии военно-инженерного искусства в России.

Будучи сам талантливым инженером, Петр не только определил истинное значение крепостей и рациональное их устройство, но вместе с тем обеспечил за ними возможность совершенствоваться на началах, согласных с характером страны. Первоначальное свое инженерное образование Петр получил под руководством голландца Тиммермана, человека самых посредственных способностей и крайне ограниченных знаний, поэтому, несомненно, в дальнейшем Петр развил свои знания теоретически и практи чески самостоятельно: он много читал в области фортификации и между прочим был знаком с сочинениями Римплера. В 1692 г., говорит летописец, Петр, "поняв достаточно сию науку (фортификацию), приказал Тиммерману в рощах Преображенских, при р. Яузе, выстроить малую регулярную крепость, приняв сам участие в построении ее; назвал ее Пресбургом, после чего повел на нее атаку по всем правилам". Это было первое замечательное событие в инженерном отношении в рассматриваемую эпоху. Два года спустя (в 1694 г.) невдалеке от Москвы, около деревни Кожухова, была построена крепостца, которую летописец называет "пятиугольным ретраншаментом". Судя по описанию, это было сомкнутое укрепление, состоявшее из вала высотой в 3,5 м и рва глубиной в 2,8 м, исходящие углы которого были усилены весьма малыми бастионами или просто выступами, в которых помещались орудия, стрелявшие через амбразуры и прикрывавшиеся щитами; вал и ров были "усеяны рогатками, а кругом, в некотором отдалении были разбросаны волчьи ямы". Гарнизон крепостцы насчитывал 20000 человек. Против крепостцы действовала 30000 армия. Это были знаменитые Кожуховские маневры, с применением всевозможных деталей, относящихся к осаде и обороне крепостей (ведение подступов, постройка редутов, мины, ручные гранаты, метание бомб и пр.). Но это была практика в инженерном деле в условиях "мирной обстановки".

В следующем 1695 г. началась настоящая "боевая практика". В этом году была первая осада Азова. Но операция эта была соображена не вполне правильно, предпринята с недостаточными материальными средствами и выполнена с малым знакомством дела: не было сделано полного обложения, недостаточна была подготовка к инженерным работам, не было единства управления. Осада тянулась 3 месяца, причем отбито было два штурма, и в конце концов пришлось отступить.

В 1696 г. была предпринята вторая осада Азова, продолжавшаяся 2 месяца и кончившаяся взятием Азова. Однако причиной успеха было не инженерное искусство, а лишь более целесообразные распоряжения: был назначен один главный начальник осадного корпуса вместо трех, как в прошлую осаду, был значительно увеличен состав осадного корпуса, артиллерийского парка и имелось больше всех материальных средств; наконец было произведено тесное обложение крепости с сухого пути и с моря.

Эти две осады показали, что осадное искусство в России после осады Риги при Алексее Михайловиче (в 1656 г.) в течение 40 лет не сделало никаких почти успехов, что убедило Петра в необходимости иметь своих сведущих инженеров, поэтому, возвратясь после второй осады Азова в Москву, Петр тотчас же приступил к проведению соответствующих для этого мероприятий, о которых будет указано ниже.

Однако еще в 1700 г. осада Нарвы окончилась для русских неудачей и снова показала несовершенство военно-инженерного искусства в России. Действия под Нарвой были довольно ярко охарактеризованы самим Петром в его письме: "и единым словом сказать, все то дело, яко младенческое играние было: а искусства ниже вида". Возможно, что и последующие осады, веденные русскими, кончались бы так же неудачно, если бы в них не было личного участия Петра. Время не позволяло ему находиться безотлучно при осадном корпусе, и потому обычно осаду начинали без него и вели ее неумело, вяло, но как только приезжал Петр, он сейчас же исправлял ошибки и лично направлял дальнейшую осаду или составлял для нее подробную инструкцию, и тогда дело принимало благоприятный поворот. Так было при второй осаде Нарвы в 1704 г., при осаде Юрьева (Дерпта) в 1704 г. и при осаде Выборга в 1710 г.