В. Васильев - ВООРУЖЕНИЕ И ВОЕННОЕ ДЕЛО КОЧЕВНИКОВ ЮЖНОГО УРАЛА В VI-II ВВ. ДО НАШЕЙ ЭРЫ

Однако К.Ф.Смирнов выделил типы раннепрохоровских мечей, коснулся проблемы "длинного меча", может быть слегка ее преувеличивая. Чрезвычайно ценным и заманчивым, на наш взгляд, является предположение К.Ф.Смирнова о том, что истоки формирования раннескифского меча-акинака следует искать в каком-то одном центре.

Не менее важными оказались замечания К.Ф.Смирнова относительно военного дела кочевников региона. Так, автор, считая, что "различные виды оружия в могилах савроматских воинов отражают реальный комплекс савроматского вооружения", пришел к выводу о резком увеличении числа лучников в савроматском войске с конца VI в. до н.э. Однако все же следует признать, что именно военному делу кочевников, структуре войска, военной тактике и возможным их противникам К.Ф.Смирнов уделял недостаточное внимание, несмотря на то, что он еще раз вернулся к этому вопросу в 1964 г. [Смирнов, 1964. С.212-213].

Следом за книгой К.Ф.Смирнова в 1962 г. была опубликована статья М.Г.Мошковой "О раннесарматских втульчатых стрелах", где она, в сущности, продолжает типологию К.Ф.Смирнова. Как и в предыдущем случае, датировка некоторых типов не может быть признана убедительной. Так, например, тип VIA у М.Г.Мошковой (№№ 2-4), датируемый ею IV в. до н.э., вполне соответствуют типу VIA по классификации К.Ф.Смирнова, но может быть отнесен как к VI, так и V вв. до н.э. То же самое можно сказать и о других типах (например, тип XII). Все это свидетельствует о том, что только одни стрелы не могут служить надежным репером для датировки. Однако М.Г.Мошкова вполне справедливо выделила типы, характерные для позднепрохоровского времени (например, тип XIII), определила тенденцию развития бронзовых и железных наконечников стрел и еще раз подчеркнула характер различий этого вида оружия для Волго-Донского и Приуральского вариантов прохоровской культуры [Мошкова, 1962а].

В 1963 г. вышла в свет известная работа М.Г.Мошковой, в которой был собран и обобщен весь известный к тому времени материал по кочевникам IV-II вв. до н.э. Среди категорий погребального инвентаря значительное место уделено и оружию [Мошкова, 1963]. Полагая, что цель "Свода" заключается не в глубоком изучении рассматриваемой проблемы, М.Г.Мошкова в целом дала суммарную характеристику известного ей оружия, предложив типологию прохоровских мечей и кинжалов. Определяющие признаки основных типов клинкового оружия автором выделены, на наш взгляд, совершенно справедливо, и предметом критики может быть только объединение в один тип мечей с серповидным и прямым навершиями. Создается впечатление, что последние в морфологическом плане есть нечто иное, да и бытуют они все-таки несколько раньше,

чем будет сказано ниже.

Не менее значимая роль в изучении сарматского вооружения и военного дела принадлежит А.М.Хазанову. Начиная со своего диссертационного исследования, он на протяжении ряда лет посвятил этому вопросу несколько статей, которые обобщил в известной монографии [Хазанов, 1971].

На основании широчайшего круга аналогий А.М.Хазановым был дан глубокий оружиеведческий анализ, включавший в себя проблемы его происхождения и хронологии. В качестве примера можно указать на главы III и V, где даны блестящие характеристики "скифскому" луку и защитному вооружению. Со знанием материала и привлечением всего известного корпуса письменных источников написан раздел по истории катафрактариев.

К сожалению, в хронологическом отношении книга А.М.Хазанова не смыкается с работой К.Ф.Смирнова, образуя существенный пробел в военной истории кочевых племен Южного Урала. Делая основной упор на изучении военного дела кочевников средне - и позднесарматского времени военное искусство прохоровцев осталось вне сферы исследования. Подобная ситуация носила объективный характер и была обусловлена недостаточным количеством археологического материала. Так, например, из 8 учтенных А.М.Хазановым наконечников копий прохоровского времени только два происходят с территории рассматриваемого региона (Прохоровка, Матвеевский). Подобная картина наблюдается и с другими категориями оружия, особенно защитного.

Некоторые замечания можно высказать и по отношению к главе VI, где рассматривается военное искусство сарматов.

Нельзя согласится с А.М.Хазановым в том, что у Кочевников региона в VI-II вв. до н.э. не существовало каких-либо военно-политических объединений. Исследования "царских" курганов на Южном Урале свидетельствуют, что такие объединения появились уже в "савроматское" время (могильник Сара), а в начале прохоровского достигли большого могущества (могильник Филипповка).

Совершенно необоснованно А.М.Хазанов считает проблематичным существование у кочевников региона военных вождей в VI-II вв. до н.э. Материалы перечисленных выше памятников красноречиво свидетельствуют не только о наличии военной аристократии, но и профессиональных воинов-дружинников.

Накопленный материал позволяет сделать также и корректировку периодизации военного дела номадов исследуемого региона, которое А.М.Хазанов заключил в рамки VI-II вв. до н.э. (по автору I период). Дифференцированный подход к погребальным воинским комплексам позволяет выделить как минимум три периода между указанными выше столетиями, где каждому из них присущи свои особенности в плане эволюции, как оружия, так и военного искусства.

Однако совершенно бесспорным представляется замечание А.М.Хазанова о том, что принципы военной организации сарматов соответствовали родоплеменной структуре. Не вызывает также сомнений применение кочевниками этого времени (VI-II вв. до н.э.) тактики "ударного" кулака наряду с традиционной лавой. Справедливым является высказывание А.М.Хазанова о том, что рукопашная схватка играла у сарматов большую роль, чем у скифов, и о поразительной связи иранского военного искусства Аршакидского времени с оружием и военным делом сарматов.

В целом, подводя итог исследованиям А.М.Хазанова, следует признать, что они внесли значительный вклад в разработку проблемы, однако первый интересующий нас период VI-II вв. до н.э., как уже отмечалось выше, представлен слабо и акцент сделан на военном искусстве последующих столетий, т.е. тогда, когда сарматы попали в поле зрения античных авторов. Оказавшись в районах Северного Кавказа и Причерноморья, Подунавья, они перестали иметь отношение к кочевникам Южного Урала в территориально- хронологическом плане.

Во второй половине 70-х - начале 80-х годов было опубликовано несколько книг и статей, прямо или косвенно затрагивающих интересующую нас проблему.

Прежде всего, это относится к работам, где был введен в научный оборот новый материал по клинковому оружию. В совместной статье В.С.Горбунова и Р.Б.Исмагилова были опубликованы случайные находки мечей и кинжалов из Башкирии широкого хронологического диапазона в рамках раннего железного века [Горбунов, Исмагилов, 1976]. Всего были приведены данные по 12 кинжалам савроматского времени, 13 экземплярам раннесарматского и 13 экземплярам среднесарматского времени. Примечателен тот факт, что большая их часть происходит из районов, прилегающих к г. Стерлитамаку.