В. Васильев - ВООРУЖЕНИЕ И ВОЕННОЕ ДЕЛО КОЧЕВНИКОВ ЮЖНОГО УРАЛА В VI-II ВВ. ДО НАШЕЙ ЭРЫ

Западное направление военных походов кочевников III-II вв. до н.э., по нашему мнению, являлось бесперспективным. Отсутствие перечисленных выше стимулов в рассматриваемый период дополнилось еще одним, на наш взгляд важным препятствием, для опасных военных предприятий за Волгу. Мы имеем в виду резкое увеличение численности номадов Волго-Донья, объясняемое массовой миграцией прохоровских племен из' Южного Приуралья. Судя по археологическому материалу, комплекс вооружения нижневолжских кочевников не уступал по своему ассортименту южноуральским. Первые же в случае войны могли иметь существенное численное преимущество. По данным М.Г.Мошковой, на 1974 г. [Мошкова. 1974. С.10] погребений III-II вв. до н.э. в междуречье Волги и Дона насчитывалось 305, в то время как в Приуралье - только 96. За 20 лет полевых исследований в южноуральских степях положение существенно не изменилось, в то время как в Поволжье, материалы интересующего нас периода продолжают увеличиваться.

Южное направление. Лишь косвенные данные позволяют предполагать наличие военных контактов кочевников рассматриваемого периода с южными соседями. Так, например, возведение в левобережном Хорезме сети пограничных крепостей и укрепленных поселений, явно противокочевнической направленности, свидетельствуют, что население оазисов раннекангюйского времени, могло стать объектом грабежа северных номадов. Появление "сарматоидных" комплексов позднепрохоровского облика в районе Саракамышской дельты Аму-Дарьи (Туз-Гыр) и Согда (Лявандак, Кызыл-Тепе,. Кую-Мазар) говорит о постоянном присутствии степняков на границах Хорезма и прямой их инфильтрации в бассейн Заравшана [Трудновская, 1979. С.101-110; Обельченко, 1992. С.221,227]. Многочисленные предметы среднеазиатского импорта, находимые в погребениях III-II вв. до н.э. подтверждают тезис о четко налаженных экономических связях, что само по себе не исключает и отношений военного характера.

Рассматриваемый период - время бурных политических событий на арене античных государств Средней Азии, отделенных от могильников Южного Урала всего лишь 30-45 днями "караванного" хода, событий, где по общепринятому мнению кочевники играли ведущую роль. Это время становления молодого Парфянского царства, проходившее в ожесточенных войнах с Селевкидами, время разгрома Греко-Бактрии. Мы не имеем прямых доказательств об участии номадов рассматриваемого региона в этих событиях, однако К.Ф.Смирнов гипотетически допускал такую возможность [Смирнов, 1989. С.175]. Другой исследователь среднеазиатских древностей О.В.Обельченко, опираясь на значительный археологический материал с территории Согда, прямо говорит о завоевании сарматскими племенами областей, которые контролировали эллины, и полагает, что указанные кочевники принимали непосредственное участие в крушении последнего греческого царства в Азии [Обельченко, 1992. С.227, 230].

Заключение

Набор вооружения племен VI-V вв. до н.э., как это видно из настоящей работы, носит вполне сложившийся характер. Где происходило формирование, и принятие на вооружение мечей и кинжалов, наконечников стрел - пока неизвестно. Однако отсутствие в степной полосе региона твердо установленной генетической линии развития этих категорий вооружения не позволяет сделать другие выводы. Вполне вероятно, что кочевники дахи и массагеты, заселившие степи Южного Урала в VI в. до н.э., привнесли сложившиеся формы этого оружия с собой, во время своей миграции с юга, либо восприняли их в готовом виде у "скифоидного" населения лесной зоны Волго-Камья.

В VI - рубеже V-IV вв. до н.э. отряды номадов Южного Урала ориентировались на дальний бой и пользовались акинаком как вспомогательным оружием при вынужденном спешивании или в самой тесной, близкой схватке. В рассматриваемый промежуток времени сложение военного дела кочевников региона находилось на стадии формирования. Военная организация была направлена на решение междоусобных конфликтов, неизбежных при становлении стабильных кочевых маршрутов. Не исключен также и грабеж оседлого населения на севере и юге. Как мы уже писали, такие походы могли быть успешными только в случае неожиданного нападения. Комплекс вооружения воинов этого периода еще не давал возможности вести полномасштабный бой.

Клинковое оружие и наконечники стрел IV-II вв. до н.э. являются продуктом развития ранних форм и носят местный характер. Особенно это относится к мечам и кинжалам. Заимствованными, на наш взгляд, являются наконечники копий и панцири. Говорить об их происхождении в арсенале номадов региона пока затруднительно в силу ограниченности материала. Не исключено, что первые были заимствованы с Кавказа, Скифии, может быть у оседлого населения Южного Урала, где они составляют одну из массовых категорий оружия. Появление защитного вооружения, очевидно, явилось результатом экономических связей с населением Запада - скифами, савроматами или персидско-мидийским воинством.

Период IV - рубежа IV-III вв. до н.э. - вершина развития военного дела степного населения региона. К этому времени в арсенале номадов уже имеется оружие, позволяющее вести схватку в широком тактическом и дистанционном диапазоне - лук и стрелы, копья, в том числе и "штурмовые", длинные мечи, панцири. Такой ассортимент вооружения давал возможность вести эшелонированный бой, требующий умения осуществлять сложный тактический маневр, навыков строевой подготовки и твердой дисциплины. Чрезвычайное усиление военно-жреческого нобилитета этого времени, а также массовый южный импорт свидетельствуют о южном характере направления военной активности кочевников Южного Урала. Этому утверждению не противоречат данные античных авторов и археологические факты. Северное и западное направления в силу изложенных выше причин, на наш взгляд, представляются малоперспективны.

В III- II вв. до н.э. численность степного населения региона резко сокращается. Письменные и археологические источники фиксируют факт миграции номадов в Доно-Волжское междуречье и области иранского Востока. Комплекс вооружения оставшейся на территории Южного Урала кочевников явно беднеет. Исчезают копья и панцири, сокращается количество лучников, увеличивается контингент воинов, вооруженных клинковым оружием. На основании находок прохоровских погребений в Туркмении и Согде, по-прежнему можно думать о наличии военных контактов поздних прохоровцев со своими южными соседями, хотя их масштабность по сравнению с предшествующим временем значительно снижается. Создается впечатление, что комплекс вооружения воинов III-II вв. до н.э. был ориентирован на ближний бой. В этом случае, на наш взгляд, нельзя отвергать возможность военных столкновений кочевников этого времени с населением финно-пермского круга - носителями караабызской и пьяноборской культур.