Вячеслав Хватов - Рассказы

Тем временем обладатель снайперки швырнул перед тепловозом самодельную шашку. Черт ее знает из чего она была, но рвануло прилично. Костромской с опозданием затыкая звенящие уши, успел лишь заметить, как дальняя стенка, а затем и пол вагона, стали потолком.

– 'Только не зерно..', - мелькнула тревожная мысль, оборванная деревянной стойкой.

Чем-то теплым, влажным и шершавым провели по его щеке. И тут же шумно выдохнули прямо в лицо. Костромской приоткрыл левый глаз. Неподалеку на буренке лихо гарцевал усатый абрек.

– Зачэм ми его тащим? Надо било убыт эго каки асталных.

– Неа. Слишком уж рожа у него умная, - сидевший на проявившей интерес к Костромскому корове рыжий громила крутил в руках искореженные профессорские очки.

– Базара нет, - подвели черту под спором откуда-то сверху.

Открыв второй глаз, Андрей Леонидович обнаружил себя перекинутым через самодельное седло, притороченное к тому самому черному быку.

– О. Очухался. Чудик. Кто же тебя учил рассыпуху в рюкзаке таскать? Ботва ты ботаническая.

– Зерно. Опять, - профессор застонал, - пропала каша-ассорти.

– Позна пыт баржом. Уха-ха, - абрек подмигнул ему и пришпорив корову, ускакал вперед.

Костромского охватила какая-то отчаянная злость. Перед его носом, в кармашке разгрузочного жилета седока ласковой коровы, мирно покачивалась граната неизвестной профессору системы. Впрочем гранаты всех систем были ему неизвестны. Костромской скосил глаза на набивающего трубку командира 'ковбоев' и пятьдесят грамм тротилового эквивалента перекочевали к нему.

– Надо за что-то дернуть, - Костромской отделил что-то от чего-то и не долго думая, сунул обе части за пазуху курильщику. Трех секундная пауза и его сосед по седлу, скатившись от неожиданности с быка, уже копошится в пыли, хлопая себя по животу и по бокам. Андрей Леонидович, чуть не упав вслед за ним, попытался закинуть правую ногу на спину быку и, совершая нелепые движения руками, со всей силы саданул племенному промеж глаз. Животное, не выдержав такого обращения с собой, скакнуло вперед. Сзади бабахнуло. Костромскому обожгло плечо. Досталось однако не одному ему, потому что и без того припустивший бык, резко ускорился. Сзади снова бабахнуло. Уже сильнее. И вслед болтающемуся как мешок с дерьмом профессору, донеслось пронзительное 'Му-у-у' израненной коровы, которое слилось с хриплым 'А-а-а' ее наездника.

Еще минут десять черный бык, позже при ближайшем рассмотрении и в более спокойной обстановке оказавшийся просто коровой необычной породы, массировал его ребра. Потом, видимо выдохшаяся буренка, перешла на рысь.

Управлять коровой оказалось легче, чем он думал. Потянешь за левый рог, одновременно лягнув ее в левый бок - повернул налево. Так же и с поворотом направо. Ударил обеими пятками - поехали, потянул за оба рога - остановились. И никакого тебе выжатого сцепления, поворотников и ключа зажигания!

К вечеру он уже въезжал на окраину города. На его счастье уже стемнело и до своей девятиэтажки Андрей Леонидович добрался без приключений. Спешившись, он взял корову под уздцы и повел в свой третий подъезд. Она почти не сопротивлялась. Только на небольшой лесенке перед лифтом ему пришлось слегка подтолкнуть животное. Не раздеваясь и не выпуская поводьев из рук, Костромской рухнул на диван.

Один выстрел из дробовика и просунувшаяся сквозь огромную брешь в хлипкой входной двери рука, ловко щелкнула собачкой и открыла замок.

– Все бы тебе Леха патроны тратить. Я бы и так бы эту дверь… О! - два 'синих берета' стояли в дверях гостиной и во все глаза таращились на корову, мирно пасущуюся у телевизора.

От голода сводило челюсти. После каждой встречной-поперечной кочки пульсирующая в плече боль оборачивалась маленьким взрывом. Все это мешало собрать воедино разбегающиеся мысли. А подумать было о чем.

– За какие такие грехи его схватили? Жил себе, жил. Ниже травы, тише воды. И на тебе. Стоп. Может эти 'синие береты' как-то со вчерашними, из первой коровьей армии, связаны? Вон и буренки запряженные во дворе стоят. Правда и лошади тоже.

Грозящая развалиться на ходу 'буханка', влетев в ворота резиденции борцов с каннибализмом, так и не позволила профессору найти ответ ни на этот, ни на другие вопросы.

В расположившемся в здании бывшего Сбербанка штабе 'Синих беретов' царило необычное оживление. Из подъезда выносили какие-то ящики и складывали их в грузовое отделение, стоящего у ворот 'Тигра' - отечественного варианта заокеанского 'Хаммера'. Другие же ящики размером побольше, аккуратно снимали с телеги и как младенцев бережно несли в обратном направлении.

Костромской, подталкиваемый своими конвоирами, поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Пройдя по непривычно чистой ковровой дорожке, устилающей длиннющий коридор, вся троица уперлась в двустворчатую обитую кожей дверь. Тот, которого звали Лехой, указал профессору на мягкое кожаное кресло и тот час скрылся за утыканным заклепками произведением искусства. Минут через пять второй конвоир, откуда-то узнавший, что 'пора', встал и, взяв Андрея Леонидовича за локоть, подтолкнул его к двери, при этом совершенно не обратив внимания на перекошенное от боли лицо профессора.

Они, проследовав через настоящую приемную с настоящей секретаршей, вошли в настолько шикарный кабинет, что у повидавшего многое профессора, пожалуй и не нашлось бы восторженных эпитетов, чтобы описать его убранство. Костромской ожидал увидеть здесь обвешанного орденами и медалями седого генерала. Ну, или лощеного господина в дорогом костюме и с десятью перстнями на растопыренных пальцах. Но за массивным, дубовым столом сидел майор в обычном камуфляже, коротко стриженный и молодой.

– Садитесь, - все такие же кожаные кресла синхронно скрипнули и вновь воцарилась тишина, так и не нарушенная, ни плавно закрывающимися дверьми, ни шагами, ни другими посторонними звуками. Двойные стеклопакеты, кожа, ковры, отрабатывая вложенное в них, ловили запретный шум в свои статусные объятия.

Еще пару минут и он уснет в этом мягком логове. Поспать-то ему удалось - едва ли больше трех-четырех часов. А ведь еще минут десять назад в 'буханке', в которой его сюда везли, профессора трясло крупной дрожью. Что значит обстановка.

– Расслабляет, - будто угадав его мысли, произнес майор, глядя на сражающегося со сном профессора, - ничего. Сейчас кофейку попьем и за дело.

– Мне бы поесть чего-нибудь и плечо перевязать, - неуверенно произнес Андрей Леонидович.

– Но и от кофе не откажусь, - поспешно добавил он.

– Сосновский, - майор два раза нажав какую-то кнопку, лишь со второй попытки получил ответ, - во сколько у нас там возвращается южный продотряд?