Вячеслав Хватов - Рассказы

– А мы сразу и замочили, - рассмеялся невысокий крепыш в камуфляже, - а если серьезно - грохнуть его мы всегда успеем, - крепыш положил ладонь на 'Калаш' Исмаэля, - сначала мы его расспросим по-хорошему.

– Черта лысого я тебе скажу, кафир, - процедил Азамат-Хан сквозь зубы.

– Что он говорит? - худощавый старик поправил очки, сползающие с переносицы.

– Пока ничего интересного, но сейчас расскажет все, что нужно, а потом еще споет и станцует, - крепыш подошел к костру и, наклонившись, выгреб оттуда головешку покрупнее. К такого рода 'разговору' он, видимо, подготовился заранее. Схватив двумя заранее приготовленными ветками головешку, он поднес ее к лицу пленника.

– Молитесь, собаки Неверные. Жить вам осталось, всего ничего, - сказал по-русски Исмаэль.

– Сначала помолись ты, - собирающийся его пытать кафир поднес дышащую жаром головешку к глазам пленника, - потому, что ты умрешь первым.

– А перед этим мы тебе еще уши отрежем, - добавил мужичок с опухшим лицом, - правда, Алексей?

– Говори, сука, в каком селе твой тейп? - крепыш приложил головешку к правой щеке Азамат-Хана. От нестерпимой боли у того из глаз брызнули слезы.

– Ну, ничего, - Алексей отбросил самодельные щипцы и достал охотничий нож, - сейчас я ему какое-нибудь ухо откромсаю. Это для них пострашнее смерти будет. Колись, падла, с какой стороны леса ваших меньше?

Исмаэль демонстративно отвернулся и застыл как изваяние. Он только немного дернулся, когда Истомин полоснул ножом по его левому уху.

– Бесполезно. Кончай его, Леха, - толстяк в лыжной шапочке подошел к Истомину.

– Нет, пробуем еще.

– Кончай, говорю.

– Это наш шанс.

– А я говорю…

Их спор утонул в шуме вертолетных винтов. В следующее мгновенье на поляну с воздуха обрушился настоящий огненный шквал. 'Апачи' били из крупнокалиберных пулеметов и гранатометов, довершив дело, для верности, залпом неуправляемых ракет. Никто не стал устраивать традиционную охоту на Неверных с транспортных вертолетов, как обычно это делали зимой, выгоняя их на открытое место и отстреливая по одному. Здесь ведь другой случай. Кто знает, что у этой банды спецназовцев на вооружении?

Он так и не понял, от чего очнулся. То ли от холода, то ли оттого, что было трудно дышать, то ли от боли, которая пульсировала в правой щеке.

Открыл глаза. Темно. Попробовал приподняться. Это удалось ему не сразу. Левую руку что-то основательно придавило. Пошевелил правой. Посыпалась земля. Сквозь образовавшуюся прореху проник луч солнца.

Закопали? Нет, скорее засыпало. Если бы закопали, то сделали бы это основательно, и двух трех гребков вряд ли бы хватило, чтобы высунуть наружу голову.

Левая рука покоилась под толстым стволом упавшего дерева. Ему стоило немалого труда, чтобы высвободить ее из плена.

Сел.

Кто и что с ним делал? Как он оказался здесь? Здесь - это где? И главное, кто он?

Становилось все холоднее. Все-таки присыпавшая его земляная шуба хоть как-то сохраняла тепло.

Подведем итоги. По убывающей. Левая рука сломана, правая щека обуглена, левого уха нет, глаза режет, на зубах скрипит песок, рубаха разорвана до пояса.

Он обвел взглядом поляну. Вернее, то, что раньше называлось поляной. Теперь это перепаханный вдоль и поперек пятачок, заваленный исковерканными, обожженными деревьями и… трупами.

Это война? Он солдат? Сколько он был без сознания? Судя по тому, что деревья даже не дымятся - долго.

Холодно. На одном из близлежащих трупов, вернее, на оставшейся от него верхней части была надета хорошо сохранившаяся зеленая пятнистая куртка. Камуфляж.

Точно! Он был в бою, и его контузило. Теперь все ясно, надо выбираться к своим. А кто свой? В любом случае нужно добраться до жилья, а там видно будет.

Он встал, надел куртку и, шатаясь, побрел в сторону заходящего солнца. Пошел в ту сторону просто потому, что там было меньше поваленных деревьев.

Шел всю ночь, изредка останавливаясь на отдых. Теперь к боли и холоду добавился еще и голод. На рассвете из-за сопки, синеющей верхушками елей, послышался протяжный гудок.

Железная дорога. Все-таки кое-что он еще помнит!

Это был железнодорожный переезд. Возле шлагбаума стоял небольшой кирпичный домик, из окна которого лился неяркий синий свет.

Он подошел поближе.

– Вы знаете, что три дня назад в секторе 039ДЕ силами объединенной антитеррористической коалиции была уничтожена многочисленная группировка террористов, - сообщил приятный женский голос, - Это был первый случай за последние семь месяцев, когда войскам коалиции пришлось применять авиацию. Неужели террористы опять активизировались? На этот вопрос мы попросим ответить присутствующего в студии полковника Харрингтона. Скажите Алан…

Заглушая женский голос, кто-то что-то громко сказал на незнакомом языке.

– Говори по-английски, Раймондас, - ответили кому-то. - Мамука, например, не понял, что ты сказал.

– Я говорю, что этот тупорылый Харрингтон сейчас начнет валить все на нас. Мол, восточно-европейский корпус не справляется со своими обязанностями. А как тут справишься, если эти муслимы только и знают, что носиться по лесам на лошадях? Никакой патрульно-постовой службы, ничего! А что мы можем сделать с моими двумя Литовскими батальонами и твоим, Мамука, Грузинским на такой огромной территории?

– В силу местного колорита, - деловито басил полковник, - наши восточно-европейские партнеры…

– Переключи на фиг, - не выдержал Раймондас.

– Да там по всем каналам одни муслимские пляски, - просипел кто-то еще и закашлялся. - У них сегодня день провозглашения этого их Халифата. Куда не переключишь, везде либо мулла завывает, либо джигиты с саблями. Говорил начальству, чтобы спутниковую антенну установили…

– Тихо, Раймондас, выключи звук. Кажется, там кто-то есть!

Внезапно наступила тишина, и через секунду у входной двери загремел засов.

Он метнулся в сторону железнодорожной насыпи. Щебенка предательски заскрипела под ногами.

– Вон он! Стреляй! - автоматная очередь вспорола трассером небо.

Он поднырнул под вагон и побежал по шпалам. На встречу из-за поворота медленно выползал товарняк.

– Надо же, с обрезанными ушами, недобитый, а какой шустрый, - Раймондас поменял рожок, - Возьмем живьем.

– На кой? - пышнотелый Мамука уже начинал задыхаться.

– Допросим. Вдруг из той банды еще кто-нибудь выжил? Тебе нужны проблемы?

Поезд был совсем близко, но Литовец еще ближе.

Не успеть!

Он вложил в свой рывок остатки сил и нырнул между колес. Перекатился и опять нырнул. Теперь от погони его отделял набирающий скорость состав. Вряд ли они решаться повторить такой опасный трюк.

Ухватившись здоровой рукой за поручень, он пробежал еще несколько метров и, стиснув зубы, прыгнул. Разогнавшийся поезд увозил его из этих негостеприимных мест. Может быть там, куда он идет, нет войны?