Серегин Михаил - ФЕЙЕРВЕРКИ СМЕРТИ

А, как говорится, на нет и суда нет.

Утверждали, что этому человеку - Робину - нет равных в искусстве убивать. Многие до сих пор прекрасно помнили, как одного из злейших недругов Китобоя, бензинового короля Сафонова, нашли мертвым в его коттедже, охраняемом не хуже резиденции главы иного государства.

По данным баллистической экспертизы выяснили, что крупнокалиберная пуля прошила десятимиллиметровое бронестекло мансарды, на которой находился хозяин дома, и попала в голову бизнесмена, будучи уже на излете.

И что стреляли со склона горы почти в полутора километрах от дома Сафонова.

Но вскоре после этого Свиридов отказался от работы на Маркова. Он заявил, что достаточно поработал чистильщиком и что больше не хочет быть козырной картой на руках у Китобоя - картой, которую не смог покрыть ни один из недоброжелателей, конкурентов, завистников и просто врагов Валерия Леонидовича.

И вот уже несколько месяцев Свиридов проматывал заработанные им деньги - мотался по заграницам, откровенно прожигая жизнь.

...Кончились эти деньги слишком быстро для того, чтобы о них сожалеть.

И вскоре Свиридов почувствовал, что такое жестокий финансовый кризис, когда деньги приходится не только считать, но и экономить.

Ни того, ни другого он делать не умел, да и не хотел.

И вот теперь - этот Берг.

...Перспектива оказаться на работе у этого странного господина не особо прельщала Владимира, но клиент оказался настолько неординарным, что Свиридов, переглянувшись с отцом Велимиром, проговорил:

- Называйте цену, и, если столкуемся, можно будет поговорить и о работе.

- А сколько вы хотели?

Фокин показал Владимиру пять пальцев.

- Пятьсот в день, - сказал тот, кивнув отцу Велимиру. - Если вы считаете, что это непомерно дорого, то обратитесь к услугам охранной фирмы. Там берут во много раз дешевле, но и работают в сто раз ненадежнее.

- Дороговато, - пробормотал Иван Германович, почесывая лысину, - пятьсот рублей - это.., ну, впрочем...

Свиридов недоуменно поднял брови.

- Вы чего-то не поняли, Иван Германович.

Я не беру пиломатериалами.

- В смысле?

- В смысле - "деревянными", - пояснил Владимир. - Я говорю о долларах. Впрочем, если вы ярый антиамериканист, то я могу брать и фунтами стерлингов.

Челюсть Берга отвисла.

- Пятьсот долларов.., вдень?!

- А вы что, считаете, что столько получал только Иисус Христос, показательно вися на кресте? - холодно проговорил Свиридов, краем глаза косясь на своего почтенного друга - служителя православной церкви.

- В день? - едва не взвыл Иван Германович. - Да у меня столько директор супермаркета в месяц получает!

- Знаете, - спокойно проговорил Свиридов, - вы мне напоминаете директора завода, к которому пришла устраиваться на место секретарши красивая женщина. Он говорит: сколько бы вы хотели получать, душечка? Она говорит; вот столько-то. Директор аж взвыл: да ты что, сука, у меня столько и главный инженер не получает!

А она в ответ: ну так и трахайте своего главного инженера.

- Вот пусть вас директор супермаркета и охраняет, - присовокупил отец Велимир и, опрокинув стопку водки, закусил сервелатом.

- Но вы не понимаете, положение критическое! - выкрикнул Берг.

Вероятно, оно и в самом деле было критическим, потому что Иван Германович затрясся, как в припадке эпилепсии, вероятно, представив, сколь радужны будут его жизненные перспективы в случае, если у него не будет под рукой надежного охранника и поводыря, способного защитить его от любых недругов днем и ночью.

Имеющиеся же в наличии, как он понял, мало на что годились.

Свиридов перевел взгляд на пузырящиеся брюки одного из торговых королей города и неожиданно для самого себя сказал:

- Моя последняя цена - четыреста.

- Но ведь это же в день, - пролепетал Берг, - а эти... Они уже ждут меня там, внизу.

- А, почетная делегация с хлебом, солью и предупредительным выстрелом в голову. Понятно. Ладно, давайте весь расклад по вашей проблеме.

- Мы слушаем, - влез Афанасий, который, вероятно, после пятой стал стремительно вживаться в роль этакого доктора Ватсона в "новорусском" эквиваленте.

- Вам знаком человек по фамилии Корнилов? - дрожащим голосом спросил Берг.

- Крот, что ли? Знаком. Довольно антиобщественный тип, - отозвался Владимир.

Никита Корнилов по прозвищу Крот был, вероятно, самым опасным и отмороженным криминальным деятелем города. Если Марков представлял собой тип цивилизованного авторитета, то Корнилов продолжал оставаться просто бандитом, не тронутым лоском преуспевания и возможностей, которые предоставляет богатство.

- Вот-вот, - закивал Берг. - И вот.., этот антиобщественный, как вы изволили выразиться, тип позволил себе угрожать мне. Он требовал, чтобы я продал ему контрольный пакет одной из дочерних фирм, которые находятся в моем ведении.

- Что за фирма? , - Автосервисная. Центр по ремонту автомобилей. Приличная.

- Ну.., продолжайте.

- Я отказался продать ему этот пакет. И тогда.., тогда.., в общем, он позвонил мне и сказал, что моя жизнь может очень сильно осложниться, если я буду упрямиться и всячески отказываться... И потом.., потом его угрозы начали осуществляться.

- В чем это выразилось?

Иван Германович посмотрел по сторонам, словно ожидал увидеть в одном из углов комнаты коварного шпика из конкурирующей организации или злобного таракана - осведомителя Корнилова. И произнес, понизив голос:

- Вчера взлетел на воздух мой лимузин.

- Лимузин?

- "Линкольн". Я на нем и ездил-то всего раза три...

Из последующего путаного рассказа Берга проистекало, что после взрыва дорогушей машины ему позвонили и высоким, явно измененным, гнусавым голосом пообещали продолжение веселой жизни в случае, если Иван Германович будет продолжать отказываться. Ведь можно испробовать еще более эффективные методы воздействия. Особенно если учесть, что у него есть дочь, которая всегда на виду, благо работает моделью, и которую он, по всей видимости, очень любит.

- Так, - сказал Владимир. - Значит, вы считаете, что гражданин Крот не в меру разбушевался. Прекрасно. Ну что же, нам стоит уладить только ряд формальностей, и можно начинать работу.

- Но.., все дело в том...

- Что? - тоскливо поморщился Владимир, представив себе возобновление мелочных торгов по вопросу оплаты.

- Дело в том, что они поджидают меня.

- Не понял.

- Они возле дома.., ждут, пока я выйду.

- Очень хорошо, - сказал Владимир. - За что же вы платите деньги вашей многострадальной охране?

....И тут Владимиру пришлось выслушать нечто, от чего он не знал - смеяться или проливать горькие слезы над беспредельностью человеческой беспечности и опрометчивости.

Фокин на протяжении всего рассказа Берга истерически рыдал от смеха в подушку, содрогаясь всем своим монументальным корпусом и потрясая бутылкой водки так, что вытряс бы из нее душу, будь она одушевленным предметом.