Владислав Третьяк - Когда льду жарко…

И вот я еду на первый экзамен. Месяцы ушли на подготовку, а не хватило, как всегда, самой малости - последнюю ночь не сомкнул глаз, сидя над книгами. Еду и думаю: лучше с канадцами сыграть, чем эти экзамены. Не поверите - колени дрожали, так волновался в то утро.

Сел я в коридоре, неподалеку от аудитории, дожидаюсь своей очереди. Наконец, вызвали и меня. За столом - два генерала и полковник - профессор, мой экзаменатор. Смотрят доброжелательно, но испытующе.

- Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу полковнику.

- Разрешаю.

- Товарищ полковник, капитан Третьяк для сдачи вступительного экзамена по педагогике и психологии прибыл.

- Берите билет.

С трепетом беру со стола бумажку с вопросами. Ну, все - теперь прочь волнение, это как в матче - занял свое место в воротах - и уже думаешь только о том, как не сплоховать. Первый вопрос о воспитании нового человека, второй требует назвать характеристики внимания. Облегченно вздыхаю: ни тот, ни другой вопрос не вызывает никаких затруднений. Начинаю свой ответ со ссылки на историческую роль В. И. Ленина на III съезде комсомола. Вспоминаю основные положения морального кодекса строителя коммунизма. Теперь - о том, что по поводу воспитания нового человека говорилось на XXV съезде КПСС.

- Сегодня наиболее актуальная задача - воспитание у молодежи политической зрелости, коммунистической идейности, сущность которой Леонид Ильич Брежнев выразил как сплав знаний, убеждений и практического действия. Генеральный секретарь нашей партии также неоднократно подчеркивал: «Ничто так не возвышает личность, как активная жизненная позиция».

Привожу примеры, как мы у себя в ЦСКА осуществляем процесс воспитания, о наших достижениях и проблемах. Слушают меня внимательно, с интересом.

Со вторым вопросом совсем легко. Называю нужные определения, привожу примеры, в том числе из своей вратарской практики.

- Ну, что же, капитан Третьяк, спасибо. Можете идти.

Через некоторое время вызывают снова:

- Поздравляем вас с оценкой «отлично». Желаем подобных успехов и на всех остальных экзаменах.

На следующий день кто-то в академическом вестибюле вывесил плакат «Третьяк выиграл 5:0».

Удачно были сданы и другие вступительные экзамены. Осенью 1979 года я стал слушателем Военно-политической академии имени В. И. Ленина.

…От Лейк-Плэсида у меня осталось ощущение чего-то серого, бесконечно унылого и неуютного. Отчасти виной тому промозглая, ветреная погода с тучами, снегопадами, туманом. Отчасти - беспрецедентно-безобразная организация зимней Олимпиады. Но, конечно, основная причина заключается в той посредственной игре, которую мы показали, встречаясь с главными соперниками. Впервые за много лет (точнее - за двадцать лет) сборная СССР уступила олимпийское «золото», и снова (так же, как в 1960 году) чемпионами Игр у себя дома оказались американцы.

Лейк-Плэсид… Маленький поселок среди лесистых гор Адирондака на северо-западе штата Нью-Йорк. Узкие проселочные дороги. Фермы, сарайчики, крохотные мотели. Главная улица длиной не более двухсот метров. Замерзшее озеро, по льду которого мчат собачьи упряжки и мотонарты. Отовсюду веет деревенской тишиной и запустением. Это место, мне кажется, самое неприспособленное на земле для проведения Олимпийских игр. Американцы, приглашая к себе Олимпиаду, словно забыли, какой сейчас на календаре год. Они, видимо, решили, что раз в 1932 году зимние Игры в Лейк-Плэсиде прошли успешно, то и сейчас как-нибудь обойдется. Не обошлось. 48 лет назад на старт вышли 307 участников, и за их борьбой наблюдала горстка зрителей, а в феврале 80-го в деревушку нагрянули почти три тысячи спортсменов и тренеров, три тысячи журналистов и двадцать тысяч туристов.

О том, что из этого вышло, много писали в газетах, и я не стану повторяться, но несколько личных впечатлений все же выскажу.

Бедные туристы! Большинство из них сумели устроиться в гостиницах и мотелях, отстоящих от Лейк-Плэсида на 60-80 километров. При той неразберихе с транспортом, которую до конца Игр организаторы ликвидировать так и не сумели, люди тратили на дорогу по 4-5 часов каждый день. Мне рассказывали, как однажды, после окончания очередного хоккейного матча, несколько тысяч зрителей до глубокой ночи стояли при 20-градусном морозе, напрасно ожидая автобусов. В конце концов полицейские сжалились над болельщиками, разрешив им снова вернуться во Дворец спорта, чтобы отогреться, а сами стражи порядка отправились на поиски автобусов. Без обморожений, однако, не обошлось.

Транспортными и другими организационными неурядицами были возмущены все, газеты (даже местные) писали о них гораздо больше, чем о соревнованиях. Единственно, кого это не трогало, это… хозяев Олимпиады. Они вели себя так, будто Игры организованы хорошо и все довольны.

За океаном не скрывали того, что Олимпиада для них является прежде всего средством хорошо заработать. Жители Адирондака проявляли поразительное равнодушие к соревнованиям, зато их предприимчивость по части вздутия цен на все - от сувениров до мест в гостиницах - побила абсолютные рекорды. Завтрак в дешевеньком баре - десять долларов, ночлег в плохоньком мотеле - 80 долларов… У видавших виды туристов волосы вставали дыбом: вот так гостеприимство!

Ничего подобного не было ни в Саппоро, ни в Инсбруке.

Своего апофеоза «гостеприимство по-американски», конечно же, достигло в организации олимпийской деревни. Представляю, какой вой подняли бы за океаном, вознамерься те же японцы или австрийцы использовать в качестве жилища спортсменов тюремные камеры… Да, впервые в истории олимпийского движения лучшим атлетам земли предоставили в виде гостиницы новенькую, с иголочки… тюрьму.

«Неужели это была самая настоящая тюрьма? - недоверчиво спрашивали меня после возвращения из Соединенных Штатов многие люди.- Может быть, здесь имеет место какое-то преувеличение?» Приходилось объяснять: да, самая настоящая, выстроенная с применением последних достижений охранной науки и техники тюрьма. С двумя рядами колючей проволоки, с тесными, без окон, камерами, с насквозь простреливаемой площадью для прогулок заключенных.

Каморки, в которых мы жили по двое, были настолько малы, что если один человек заходил, то второму приходилось или выходить, или ложиться на нары - иначе не разойтись. Звукоизоляция практически отсутствовала: стоило Петрову в соседней камере чихнуть, как мой сосед Крутов говорил ему: «Будь здоров». Ночами нас донимал страшный холод - приходилось спать под тремя одеялами, к тому же уснуть мешал вой вентиляционных моторов.

Камеры располагались по окружности в два яруса, а внутри круга на площадке за неимением другого места был устроен импровизированный клуб нашей делегации. Здесь поставили несколько телевизоров, видеомагнитофон, киноустановку, проигрыватель - в этом «клубе» с утра до отбоя коротали время свободные от стартов и тренировок спортсмены (не в камерах же сидеть). Мы, хоккеисты, особенно в дни матчей, привыкли после обеда час-полтора спать - это своеобразная форма настройки на предстоящую борьбу. Но разве уснешь, когда за дверью в трех метрах от тебя крутят кино или шумно чествуют чемпионов…