Сон Мён Мун - Человек планеты, любящий мир. Преподобный Мун Сон Мён. Автобиография

Наши раны помогут нам стать сильнее

Люди не признавали новое выражение истины, которое я проповедовал, и называли его ересью. Иисус, рожденный на иудейской земле, точно так же был обвинен в ереси и распят на кресте. По сравнению с ним преследования, выпавшие на мою долю, были куда менее мучительными и несправедливыми. Я мог выдержать любую боль и любые издевательства над своим телом, но обвинения в ереси, выдвинутые против нашей Церкви, были более чем несправедливы, и выносить их было труднее всего.

Теологи, изучавшие ранние годы Церкви Объединения, называли наше учение незаурядным и систематичным, и некоторые даже были готовы принять его. Это говорит о том, что все споры по поводу ереси в нашей Церкви имели под собой не только теологическую основу. Главная причина коренилась в борьбе за власть и сферу влияния.

Большинство прихожан до присоединения к нашей Церкви посещали другие церкви, и это стало главной причиной того, что традиционные церкви отнеслись к нам как к врагам. Когда к нам в Церковь пришла профессор Ихва Ян Юн Ён, ее вскоре забрали в полицию на допрос, и там она узнала, что около восьмидесяти христианских священников разослали письма властям с критикой Церкви Объединения. Это произошло не потому, что мы сделали что-то плохое. Дело в том, что в нас видели угрозу для власти определенных людей и организаций, и только неясные страхи и крайняя фракционность побудили их начать преследования нашей Церкви.

Церковь Объединения и ее новое учение привлекали множество людей из самых разных религиозных групп. Порой я говорил своим прихожанам: «Зачем вы пришли сюда? Возвращайтесь в свои церкви» — и чуть ли не пугал их, пытаясь прогнать прочь. Но они очень скоро возвращались. Люди, собиравшиеся у нас в Церкви, не хотели больше никого слушать. Они не слушали ни своих учителей, ни родителей — только меня. Я не платил им денег и не кормил их, но они верили моему учению и продолжали приходить.

Они делали это потому, что я помог им избавиться от разо­чарования и неудовлетворенности. Пока я не узнал истину, я тоже чувствовал неудовлетворенность и был разочарован. Я чувствовал разочарование, глядя на небеса и на окружающих меня людей, и поэтому понимал, какими разочарованными приходили люди в нашу Церковь. У них было множество вопросов о жизни, на которые они не находили ответов, а Божье Слово, которому я учил, давало очень ясные ответы на все вопросы. Молодежь, встречавшая меня, находила ответы в моем учении, поэтому люди охотно приходили к нам в Церковь и присоединялись к моему духовному пути, каким бы трудным он ни был.

Я — человек, который находит путь и открывает его для других. Я веду людей по этому пути, чтобы соединить разбитые семьи и восстановить общество, страну и мир, чтобы в конечном итоге мы все вместе вернулись к Богу. Люди, приходя ко мне, понимают это и хотят отправиться вместе со мной на поиски Бога. Как можно осуждать нас за это? Мы всего лишь искали Бога, но за это нас подвергали самым разным гонениям и критике.

К сожалению, пока вокруг нашей Церкви разгорались дебаты и нас обвиняли в ереси, моя жена еще больше усложнила мое положение. После нашей встречи в Пусане она при поддержке своих родственников потребовала, чтобы я либо немедленно бросил Церковь и вернулся к ней и сыну, либо развелся с ней. Они даже пришли ко мне в тюрьму Содэмун и положили передо мной заявление на развод, требуя, чтобы я подписал его. Я знал, как важен брак для построения Божьего гармоничного мира, поэтому промолчал и не стал ничего подписывать.

Тогда моя жена начала грубо оскорблять членов Церкви и преследовать их. Сам я мог вытерпеть что угодно. Меня не могли обидеть ни ее оскорбления, ни безрассудное отношение ко мне, но я не мог спокойно смотреть, как она обижала моих прихожан. Она могла в любое время ворваться в помещение Церкви и устроить погром, накричать на людей и забрать с собой что-нибудь из церковного имущества. Она даже кидалась в людей горшками, полными испражнений. Стоило ей прийти, и мы уже не могли продолжать службу. В конечном итоге, выйдя из тюрьмы Содэмун, я уступил требованиям ее семьи и подписал документ о разводе. Я был вынужден развестись с ней вопреки своим собственным принципам...

Когда я думаю о бывшей жене, я чувствую, как мое сердце все еще тянется к ней. Влияние ее семьи, где все были убежденными христианами, а также политика традиционных корейских церквей во многом повлияли на ее поведение. До нашего бракосочетания она была такой убежденной, такой твердой в своей решимости! То, как она изменилась, говорит о том, насколько опасной может быть сила общественного предубеждения и устоявшихся концепций...

Мне пришлось пережить и боль развода, и горечь из-за того, что меня заклеймили еретиком. Но я не сломался. Мне нужно было вытерпеть все это на пути искупления первородного греха человечества и на пути к построению Божьего Царства. Тьма обычно сгущается перед самым рассветом, но я преодолел эту тьму, прижавшись к Богу и обратив к Нему свои молитвы. Все дни, кроме редких часов сна, я проводил в молитве.

Искренность души важнее всего

Спустя три месяца меня признали невиновным и отпустили на свободу. И я ощутил сильнее, чем когда-либо, сколь велик мой долг перед Богом. Чтобы вернуть Ему долг, я стал искать место, где наша Церковь могла бы начать все заново. Но я не просил Бога в молитвах: «Боже, построй нам церковь!», никогда не жаловался и не чувствовал стыда за то, что наша Церковь ютилась в таком крошечном и убогом домишке. Я был благодарен уже за то, что у нас есть где помолиться, и не мечтал о более просторных и удобных хоромах.

И все же нам требовалось место, где собирались бы на службу все прихожане, поэтому мы взяли в долг два миллиона вон и купили домик в бедном квартале на склоне горы в Чхон­пхадон. Это был один из тех домов, которые называли «вражеской собственностью», поскольку они пустовали с тех пор, как их покинули японцы после освобождения Кореи от колониальной зависимости. Это был маленький домик площадью не более 65 квадратных метров, расположенный в самом конце длинной и узкой улочки, поэтому, подходя к нему, вы словно оказывались в длинном и темном туннеле. Все стены дома были так сильно заляпаны грязью, что мы могли лишь гадать, что тут происходило до нас. Нам с молодежью пришлось вооружиться чистящим порошком и четыре дня отмывать и отскабливать дом сверху донизу.

После переезда церкви в Чхонпхадон я почти не спал. Я сидел в спальне на полу, скорчившись и погрузившись в молитву, до трех-четырех часов утра, а потом спал до пяти, вставал и принимался за повседневные дела. Я продолжал так жить в течение семи лет. Хотя я спал час или два в сутки, днем я никогда не был сонливым, и мои глаза ярко сияли, словно утренние звезды. Я никогда не чувствовал усталости и не был утомлен.