Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

Вылакав очередной бокал, я почувствовал себя народнее любого артиста и замолол такую горячку… Любой Наполеон из дурдома накрылся бы “уткой” от зависти. У того, кто нас слушал, наверняка глаза на наушники полезли. Все правильно, раз Лидочке нельзя, значит нужно думать не о предстоящем, а вспоминать прошлое.

Пьяный до неприличия генеральный директор “Козерога” вспоминал о своих победах на любовных фронтах и даже договорился до того, что в свое время отбил у господина губернатора жену мэра. От такой важной информации любопытные уши по идее должны потом покрыться, а учитывая, как ее можно использовать – так этот пот не ручьем, водопадом грозит обернуться. Все же знают – я говорю только правду.

Лично для себя оправдание у меня было. Какой мужик не врал о своих победах, кроме стопроцентного импотента? Хотя, если честно, жену нашего мэра Пенчука я трахнул бы только в одном случае. Если бы это стало условием моего помилования после вынесения смертного приговора. И то не уверен, что у меня получилось бы, до того я с уважением отношусь к этому выдающемуся деятелю. Стоило его, конечно, пристрелить вместе с прокурором, однако при таком раскладе Котя бы на меня обиделся, а с партнерами-приятелями считаться нужно. Если каждый из воронов начнет и таким манером свои амбиции показывать, где же столько мэров, губернаторов и прочих министров напастись, а главное – наша стая станет редеть стремительно. Наша, несмотря на мой цвет. Потому что не только деньги зарабатываю, как никто другой, но и сам в операциях участвую. Ограничиваться командами из офиса не по мне, Рябов – и тот давным-давно смирился.

Вот потому генеральный директор “Козерога” собственноручно помог Сереже приволочить пьяную до неприличия Лидочку в ванную комнату, хотя чем-чем, а комнатой назвать это помещение можно только с большой долей иронии.

– Мы втроем здесь… и… не влезем, – заплетающимся языком поведал я Рябову.

Лидочка тихо застонала, держась двумя руками за живот.

– Иди отсюда, – скомандовал Рябов. – Она… вот это…

Ну понятно, Рябов действует, словно вместо омерты давал клятву Гиппократа. Сейчас проведет сам с собой консилиум, установит окончательный диагноз и выдаст рецепт: давай, Лидочка, пугай унитаз, и все будет хорошо. Не будет. Пусть Лидочка наизнанку вывернется – не поможет. Ну, а потом Рябов водолечением займется, холодный душ алконавтам не только вытрезвители прописывают. Хотя какое там… Разве в вытрезвителях посетителей душем потчуют? Разденут – и в койку. Только до своей койки Лидочка не доберется. Какая бы болезнь у нее ни приключилась – сердечный приступ, отравление или еще что-нибудь, ей один путь – в больницу. И, конечно, заботливый Рябов не позволит упасть престижу фирмы, переоденет Лидочку во все чистое, а микрофончик пусть себе в куче белья в ванной полежит.

– Серега, мать твою, ты это… скоро? – заглянул я в помещение, где шел обыск.

Да, правильно говорят, баб шампанским не корми, только дай нас, мужиков-дурачков, лишний раз за нос поводить. Врала Лидочка, как при всем желании да не может. Никаких свидетельств о том, что сегодня она вместо меня предпочла отдаться “Тампаксу”, не было. Сережа, с мрачным видом поддерживая закатившую глаза девушку, косился на ее лобок. Вот почему Лидочка навстречу нашим желаниям не пошла; как там у поэта про этот самый тайник желаний? Черт с ним, щелкопером, но тайник действительно универсальный, я такой на себе с большим желанием не замастырю. Хотя нет. Заделаю. Потому что, чересчур сосредоточившись, разглядел крохотную головку “жучка”, замаскированную курчавыми волосками.

Лидочка застонала, схватившись двумя руками за живот. Вряд ли она пытается микрофон от нас скрыть, свои действия эта барышня уже не контролирует, а в животе у нее сейчас такой пожар – всем мировым революциям с ним не сравниться.

– Знаешь, не помогает, – придерживая стонущую Лидочку за плечи, откровенно признался Рябов, что ему не все в медицине ведомо.

– Ты где водку… покупал?

– На лотке…

– Мудак! Они же, сукудлы, денатурат под сертификат, бля… Сейчас и нам… Мне уже живот крутит…

– Давай “скорую”… – подмигнул Рябов.

Отрицательно качаю головой и провозглашаю:

– Ну, да… А то помрем вместе с ней…

– Не, меня не тошнит…

– Давай ее в машину, – передумал я.

– Зачем?

– Ты, козел, – не без злорадства формулирую, Рябов укоризненно смотрит на меня и внезапно отвечает:

– От вафлера слышу!

– Ах ты, – лезу в бой и самостоятельно падаю на пол.

– Вызывай машину, – требует Рябов.

– Дурак… “Скорую”… Она пока приедет. Если вообще… То бензина нет, то…

– Ну тогда давай сами…

Пока Рябов всовывал Лидочку в махровый халат, я уже понял, какая беда на нее свалилась. Это не отравление, а аппендикс. У каждого человека имеется вредный отросток, и Лидочке его обязательно вырежут – в этом ушастые друзья смогут убедиться.

Не просто разрежут и зашьют живот, прооперируют по-настоящему. Но главное – не это. Перед операцией аппендицитников бреют. Повезло тебе, Лидочка, заныкала бы микрофончик в других волосах – я бы не засомневался по поводу трепанации черепа. И еще в одном повезло.

Резать тебя станет не кто-нибудь, а сам доктор Кононенко, лучший хирург города. Будет стараться, словно ты единственная дочурка нашего губернатора. Даже больше. Потому что господин губернатор только и умеет весьма популярно объяснять докторам, отчего они в сентябре никак не получат майскую зарплату, а я в свое время больнице Кононенко какой-то агрегат для спасения людей за шестьдесят восемь штук зелени подарил. Вернее, не подарил, а своеобразно расплатился за то, что хирург из груди Сережи пулю выколупал.

Да и моей рукой Кононенко занимался, пусть безуспешно, но все-таки. В конце концов я сам себя от постоянно гноящейся раны избавил. С помощью раскаленного металла. Его бы сейчас к Лидкиной заднице прижать, ан нет, придется просить Кононенко, чтобы самолично побрил эту красотку. Не дай Бог, въедет докторский ассистент бритвой в “жучка” и начнет звонить по такому поводу: ах, какой уникальный случай в медицинской практике: у больной на поверхности второй клитор вырос или это неизвестная науке окаменелая мандовошка обнаружилась, но все равно сенсация.

Нам сенсаций не нужно. И в такой скромной просьбе Кононенко не откажет. Тем более, доктор давно убедился: я умею достойно оценивать его врачебную самоотверженность по поводу некоторых пациентов. Я для доктора главнее комиссии Верховного Совета по охране здоровья от окружающей среды. Или, можно подумать, Министерство здравоохранения в нашей стране стало функционировать, снабжать областные лечебницы всем необходимым? Наивный вопрос, не для такого умницы, как доктор Кононенко. Он от своего Министерства в ответ на все запросы на анализ кала только и может рассчитывать.