Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

Выстраивая свидетельство в пользу теории Коперника, Галилей вводит тем не менее осторожные обороты, призванные подчеркнуть, что лично он придерживается нейтральной позиции. «Я выступаю в споре от имени Коперника и надеваю эту маску, - поясняет Сальвиати двум собеседникам, - как нечто внешнее по отношению ко мне самому, выдвигая аргументы в пользу этой теории, но я хотел бы, чтобы вы руководствовались не тем, что я говорю в разгаре нашего представления, но лишь тем, что я произношу, снимая костюм, и, вероятно, тогда вы найдете меня иным, не таким, каковым я являюсь на сцене».

Это давало ему свободу более настойчиво вести спор, и Сальвиати показывает, как пушка, дуло которой направлено на восток, перемещается на восток вместе с Землей, как и загруженное в нее ядро. Следовательно, после выстрела на восток ядро это так же свободно летит вперед, как и то, что выпущено на запад. И на птиц, которые летят, конечно, медленнее, чем вращается Земля, не оказывает влияния ее суточное вращение. «Сам воздух, сквозь который они летят, - поясняет Сальвиати, - естественным образом следует за вращением Земли, перенося с собой птиц и все прочее, в нем находящееся, как он переносит облака. Так что и птицы не испытывают проблем, следуя за Землей, а потому они могут даже спать в потоке воздуха».

Действуя на земной поверхности, люди не замечают того, что вращаются вместе с ней, поскольку это движение так глубоко связано с самим ее существованием, что остается неощутимым.

Чуть позже, в тот же второй день спора, Сальвиати заявляет:

«Спуститесь вместе с кем-либо из друзей на одну из нижних палуб корабля и там замкнитесь на некоторое время в ходе путешествия, а еще захватите с собой несколько мух, бабочек и других мелких летающих существ. Также возьмите с собой большой сосуд с водой, в которой плавают рыбы; подвесьте бутылку, из коей, капля за каплей, будет вытекать вода в находящийся под ней сосуд. Пока корабль стоит у причала, внимательно наблюдайте, как мелкие существа летают по каюте с одной и той же скоростью в любом направлении. Рыбы тоже плавают одинаково в любую сторону; и капли будут равномерно падать в сосуд; и, бросив что-нибудь другу, Вам не придется прилагать большие усилия в зависимости от направления при равном расстоянии; прыгая в любом направлении по полу, Вы будете каждый раз преодолевать равное расстояние. Когда Вы внимательно понаблюдаете за всеми этими явлениями (ведь нет сомнения, что, когда корабль стоит у причала, все должно происходить именно так), судно тронется с места с любой возможной скоростью, главное, чтобы движение было равномерным и направленным в одну сторону. И Вы не обнаружите ни малейших перемен в описанных выше явлениях и ни по одному из них не сможете судить о том, движется корабль или стоит на месте».

Примечательно, что во время своих первых демонстраций в области относительности Галилей утверждал, что ни один эксперимент с обычными предметами, проведенный на поверхности Земли, не может служить доказательством того, вращается она или нет. Только астрономические свидетельства и логические рассуждения, основанные на простейших фактах, должны служить аргументами. Таким образом, суточное вращение Земли логически укладывается в общую схему движения Вселенной и показывает космический баланс сил. Потому что если небеса действительно обращаются с достаточной мощью, чтобы приводить в движение огромные тела бесчисленных звезд, то как могла бы ничтожно малая Земля сопротивляться потоку, увлекающему все вращающиеся объекты?

И Сальвиати сам отвечает на этот риторический вопрос: «Мы не находим подобных противоречий, если допускаем движение Земли, малого и незначительного тела по сравнению с размером Вселенной, в силу этого не способного совершить такое нарушение общих законов».

Когда наступает вечер долгого второго дня «Диалогов» и три друга обмениваются прощальными словами, Симплицио обещает рассмотреть современные аргументы последователей Аристотеля против годового обращения Земли, таким образом задавая тему дискуссии следующего дня. Сальвиати также засиживается допоздна, чтобы изучить антикоперниковский текст о кометах и «новых звездах», предоставленный ему Симплицио, а Сагредо лежит без сна, в то время как мысли его перелетают от одного космологического порядка к другому в поисках решения. Но было кое-что в этой ночи размышлений, заставившее Галилея остановить работу над сочинением, и беседа трех друзей оставалась в таком подвешенном, не завершенном состоянии на протяжении нескольких лет, пока автор «Диалогов» продолжал обдумывать чрезвычайно сложную систему доказательств, которую следовало представить в книге, а также вынужден был заниматься другими насущными делами.

В 1627 г. давно обещанный пенсион для сына Галилея наконец стал реальностью благодаря булле папы Урбана VIII. Винченцо должен был получить пост каноника в Брешии, а также ежегодный доход в 60 скуди, который он потерял бы, если бы отказался от назначения. Все еще посещавший школу в Пизе, Винченцо, которому уже исполнился двадцать один год признавался, что чувствовал «горькую ненависть к священному сану». Это вбило новый клин в отношения между отцом и сыном и вынудило Галилея подыскать другого кандидата для получения испрошенной милости. Таковой вскоре нашелся в их разветвленном и многочисленном семействе.

В мае 1627 г. Галилей получил письмо от брата Микеланджело, который продолжал неприбыльное музыкальное дело их отца в Мюнхене. Микеланджело просил разрешения прислать свою жену Анну Кьяру с некоторыми из детей (всего у них было восемь отпрысков) к Галилею во Флоренцию на неопределенное время; он надеялся, что там его семья будет пребывать, ибо Германию сотрясала Тридцатилетняя война. Этот вооруженный конфликт начался в 1618 г., когда разъяренное протестантское дворянство выбросило двух губернаторов-католиков из окон королевского замка в Праге. «Пражское убийство путем выбрасывания из окна» дало новый толчок затихшему на время, но не угасшему кровавому раздору между протестантскими и католическими государствами Германии. Конфликт стремительно перекинулся и на сопредельные страны, жаждавшие извлечь из ситуации главную политическую выгоду: установить контроль над Священной Римской империей германской нации. К1627 г. противостояние это распространилось практически на всю территорию Германии, в войну вмешались армии Голландии, Испании, Англии, Польши и Дании. Если обедневший Микеланджело и искал благовидный предлог для того, чтобы отправить семейство в Италию, то война, безусловно, давала ему веское и серьезное оправдание.

«Это соглашение было бы выгодным для нас обоих, - заверял брата Микеланджело. - Твой дом получил бы хороший присмотр и управление, а я бы отчасти сократил свои расходы, а то я сейчас просто не знаю, как свести концы с концами; поскольку Кьяра взяла бы некоторых детей с собой, они стали бы для тебя отрадой, а для нее утешением. Полагаю, для тебя не станут чрезмерной нагрузкой один-два дополнительных рта. В любом случае, они обойдутся тебе не дороже, чем те, которые теперь находятся при тебе, хотя сии и не так близки по крови, а возможно, и не так нуждаются в помощи, как я»1.