Константин Калбазов - Пропавшие без вести

Эмку он нашел за конюшней. Ну как нашел, Сарка, злая как мегера, пальцем ткнула в какую сторону нужно идти. Стоит девчушка, в накинутом на плечи полушубке, носом шмыгает, платочком слезы утирает. И откуда столько берется-то.

— Эмка.

— Чего пришел? Иди отсюда, — глухо произнесла она, отвернувшись к стене.

— Эмка, ну чего ты там себе накручиваешь? Ну, сама подумай, ты еще молодая, найдешь пару по себе.

— А я уж нашла. Только он остолоп, — опять буркнула в стену девушка.

— Вот и приехали. Отчего остолоп-то?

— А потому что, не видишь ничего. Потому что и в себя не заглядываешь, а я ведь вижу, что засматриваешься на меня, — вдруг обернувшись с пылом заговорила она.

— Э-э…

А вот больше сказать он ничего не успел. Девушка как это уже однажды было, ужиком юркнула к нему и повисла на шее, впившись в его губы. Только на этот раз она не поспешила сбежать. Хм. Да и он в общем-то… Руки как-то сами собой заключили мягкое, податливое и вместе с тем упругое тело в объятия и прижали к себе. Даже сквозь кавалерийскую шинель, чувствовалось какое у нее горячее тело. Тело?..

Он опять отстранил от себя девушку, и та вновь было налилась гневом, но в следующее мгновение прыснула в ладошки. Незадачливый кавалер, быстро нагнулся и схватив упавший на снег полушубок, начал пристраивать на ее плечах. Дело уж к вечеру и начало быстро холодать, так что лучше бы поберечься.

— Ну чего веселишься? А заболеешь? Зачем мне больная баба?

— А что, как больная так и не нужна буду?

— А ты не больно-то веселись. Я между прочим еще не решил, нужна ли ты мне и здоровая.

— Опять?

— Господи, да угомонись ты.

— Чего угомонись? Я же вижу, что ты то же…

— Ну то же, и что с того? Я ведь не вольный человек. Меня на пинкскую территорию служить отправляют.

— Так и мы на пинкской.

— Вы тут по уговору, да еще и с куроками, с которыми мир. А там будет против воли, да еще и земли те арачей, а они со всеми враждуют. Словом, случиться может все что угодно.

— На долго?

— На два года, те что мне каторгой присудили.

— Я подожду. Два года, не так, чтобы и много. Как раз в возраст взойду. Все равно эдак только под уговором ходить сможем.

— Без меня, меня женили. Ладно, только давай так. Ну раз уж у нас все ни как у людей. Если ты за это время встретишь кого, кто тебе по сердцу будет… Спокойно, — приобняв девушку, Сергей прикрыл ей губы ладонью, пресекая на корню, готовое вырваться возмущение. — Я же не говорю, что непременно встретишь. Но если вдруг… То ты не станешь вспоминать об обещании данном мне. Ты вообще вольна выбирать кого угодно.

— А ты? — Сколько же подозрительности, еще и прищурилась эдак многообещающе.

— А я нет, — заявил он вкладывая в свои слова всю твердость на какую только был способен. — Ты молодая, вполне можешь ошибаться, а я уж точно знаю, чего мне от жизни надо.

— Значит, ты меня тоже любишь?

— Ну-у…

— Так любишь или нет?

— Эмка, ну что такое любовь? Ведь ответа на этот вопрос никто из мудрецов так и не нашел.

— Не нашел. Вот только когда находишь свою любовь, то точно знаешь, что это она. А ты получается, точно не знаешь?

— А может быть такое, что люди должны сначала побыть вместе, чтобы понять это?

— Конечно может, — с видом знатока и все так же подозрительно глядя на своего избранника, явно проявляющего растерянность, подтвердила она. — Но тогда получается, что ты согласен на сговор только чтобы не обидеть меня?

— Нет, — поспешно ответил Сергей, сам толком не зная, а так ли это на самом деле или девушка права.

— Тогда, любишь?

— Эмка, ну чего ты заладила, любишь, не любишь. Вот так взяла огорошила, сама в возраст еще не взошла, но ответа уж требуешь. Гляди, напугаешь напором своим, вообще сбегу.

— А ты и итак сбегаешь.

— То по приговору.

— А возьми меня с собой.

— Ты не взошла еще в возраст, меня потом еще и за это по суду привлекут.

— Трус!

— Бешеная!

Хрясь! Он конечно мог и увернуться и перехватить руку, но отчего-то не стал этого делать. Зря. Нет, с этим нужно что-то делать. Все же рука у девки тяжелая, а если еще и скалкой вооружится… Хотя… Такой скалка ни к чему, и так управится.

Потом навестил могилку Алексея. В том, что под холмиком лежит его друг, у него не было никаких сомнений. Опять вернулась Эмка и вцепившись в его руку, прильнула к плечу. Постояли. Помолчали. Глядя на последнее пристанище Болотина, Сергей поклялся себе, что обязательно выживет и разыщет его убийцу, если его кто раньше не прибьет, к чему было множество предпосылок.

Ужин удался на славу. Предусмотрительный Полен озаботился парочкой бутылок зобрятки, по качеству она конечно была так себе, не сравнить с той, которой он угощал Сергея у себя, но и не такой уж и отвратной. Впрочем, едва пригубив, Варакин предпочел обойтись пивом, которое варил сам Кафка и кстати, очень недурственно.

Не сказать, что его отказ от крепкого горячительного пришелся по вкусу Эмке. Вот уж странное дело. Девушка взирала на своего избранника с явным разочарованием. Это что же — если не пьешь напитки крепче пива, так и не мужик получаешься? Ну-у дорогая, вот так вот тебе не повезло. Варакин даже полушутливо отсалютовал ей кружкой с пивом, на что она ответила сжав губы в тонкую линию, применив свой излюбленный прием… Резко обернувшись, выскочила за дверь, предоставив остальным женщинам заниматься обслуживанием сидящих за столом мужчин.

Впрочем, тех было не так чтобы очень много, а женских рук вполне хватало. Но все же такое неподобающее поведение не осталось незамеченным Даской. Бросившей вслед дочери осуждающий взгляд. Нет никаких сомнений. Что той достанется. Даска любила своих детей и готова была их поддержать, но и спуску никогда не давала. Еще чего. Эдак вырастет потом не пойми что и будешь удивляться, за что это тебя Господь наказал.

Ночевать гостей определили на сеновале, чему никто не стал удивляться и не проявил и толики недовольства. А где собственно их еще-то размещать, если в доме семья хозяина едва умещается. Но ничего. Судя по заготовленному материалу, Кафка собирается ставить по настоящему большой и просторный дом.

После ужина Сергей все же добрался до своих вещей. Оружие он обильно смазал и обернул бумагой. Под это дело нашелся отдельный ящик и Кафка клятвенно заверил, что все будет храниться в лучшем виде. Из боеприпасов он забрал только патроны к «мосинке». Он не мог не использовать этот аргумент, равного которому похоже здесь еще не было. Возможность поражать цель на расстоянии до шестисот метров, дорогого стоила.