Константин Калбазов - Пропавшие без вести

— Полен, это что же получается, молодому дурню, за глупость сразу веревка? Не тюрьма, а смертный приговор? Не слишком ли? Он ведь не хотел убивать, а схватился за нож по пьяному делу.

— Другим наперед наука, не хватайся за оружие. А что сразу веревка, так ведь мы не на востоке. Уже в пятидесяти верстах отсюда, за такое можно было бы получить тюремный срок, заметь, не каторгу, но только не у нас.

— А нужно ли так, жестко? Ладно я, все же полицейского при исполнении убил, но этот.

— Тебя даже на востоке приговорили бы к смертной кази. Что же до Ануша, тот тут иначе никак нельзя. Говорю же, граница. Здесь просто так ничего не забудется. Может близкие убитого и рады бы не начинать вражду, но если не последует справедливый приговор, а он тут простой, око за око, то вынуждены будут объявить кровную месть. И тогда комендант получит два враждующих семейства, к которым вполне могут присоединиться их друзья, или те, чьи родственники случайно окажутся не в том месте и не в то время. Словом, из-за одного обалдуя, может рвануть так, что кровь будет литься рекой.

— А если родственникам приговор покажется мягким? Парень-то может и выжить.

— Наверняка перед принятием и оглашением решения, капитан Блажек имел беседу с главами обеих семейств и пришел с ними к соглашению. Иначе, он не дал бы виновному шанса. Ого. А вот и Матей Бартова. Это отец того парня.

Ничего удивительного в том, что сержант, проведший в этих местах двадцать лет и стоявший у истоков заселения данной территории, знает всех хуторян, как и практически все их семейство. А вот то, что к их столу направлялся тот самый мужичок, который по осени пытался развести Сергея на карабин, действительно удивило Варакина. Все же, что ни говори, но мир тесен, а уж эти малозаселенные просторы и подавно.

— Вечер добрый сержант.

— Привет Матей. Присаживайся. Пива выпьешь?

— Угощаешь?

— Отчего бы не угостить хорошего человека. Рехор, пива пришли.

— Ты уж в курсе, какая беда у нас приключилась? — разом ополовинив кружку поинтересовался крестьянин.

Сергей тут же отметил это «у нас». Сразу видно, что хуторянин говорит не именно о своей семье, а подразумевая оба рода. По факту так оно и было, две семьи понесли потери. Правда, одна еще могла получить сына обратно, хотя шансы и малы.

— В курсе. На каких условиях Бойли пошли на мировую?

— Ануш отправляется служить в отряд черных шевронов и пока не окончится его срок, он для нашей семьи все одно что умер. Ни словом, ни гнедком мы не должны его поддерживать. Коли вернется, на то воля Создателя. Коли сгинет… Все мы под Богом ходим и его волей живем, — хуторянин вторым заходом допил пиво и подал знак, чтобы принесли на всех еще по кружечке. Дав понять, что теперь угощает он.

— Оно конечно поздно, но дочку-то Кафки или самого Бедрича кто спросил? Может они обоим от ворот поворот дали бы, — поинтересовался сержант.

— В том-то и дело, что у нас с Кафкой уж к сговору шло и девка согласна. Просто обустроиться им нужно было, неудобно ему, как голытьбе. А по осени и свадебку хотели справить.

— Коли так, то понять твоего Ануша я могу, правда не одобрить. Но хорошо хоть, Бойли не стали настаивать на крайней мере. И без того потеря случилась по глупости детской. Даст Господь, для дурня урок выйдет и появится еще хуторянин Ануш Бартова. Крепись, Матей.

— А чего мне крепиться. Я знаешь какой крепкий. Слышь, Сергей, ты тогда побороться с моим сынком так и не смог, а ну давай со мной. Я правда стрелок аховый, но зато рука у меня крепкая. Сто крон в заклад.

Говоря это Матей с деловым видом и с азартным блеском в глазах, скинул полушубок пристроив его на спинке стула и начал закатывать рукав рубахи. Сергей понимал, что тут что-то не чисто, вот только что именно до него никак не доходило. При всем при том, что он не считал себя слабаком, он понимал, что вот у этого кряжистого мужичка борьбу на руках ему не выиграть. Если бы на кулачках, побил бы, но вот так…

Да, Варакин выше его на полголовы и выглядит куда более солидно и весомо. Но ведь и хуторянин не прост. Эдакий дубовый пень, который устанешь корчевать. Руки в узлах, по которым можно определить каждую мышцу, и получен такой эффект вовсе не в спортивном зале, а в результате каждодневного тяжкого труда. Такого на соревнования по реслингу — порвет всех как тузик грелку без всяких уверток, уловок и тактики, на одной только грубой силе.

Однако, беглого взгляда на сержанта Полена было достаточно, чтобы понять — отказываться нельзя. Хм. Какого черта тут происходит? Нет, если бы там на крону, хотя это тоже немало, учитывая отсутствия сомнений в проигрыше, это еще туда сюда. Но на сотню. Да и о том ли думать крестьянину. Спортивный азарт? Тогда уж вон сержант, тот по комплекции как раз в соперники в этом виде единоборства подходит куда лучше. Захотел, отыграться за то, что тогда ушел не солоно хлебавши? Опять, не о том ему думать нужно.

Однако, Сергей подчинился взгляду сержанта, который словно говорил — так надо. Он быстро скинул с себя шинель, затем китель и закатав рукав уселся напротив крестьянина. Ладони с негромким хлопком сошлись. Они пошевелили пальцами, делая более удобным хват. К столу подтянулись немногочисленные посетители харчевни, чтобы понаблюдать за развлечением. Сержант, положил свою ладонь на сцепившиеся руки поединщиков.

— Готовы? — Два кивка соперников, подтверждающих готовность. — Боретесь один раз, без повторов. Ставка сто крон. Заклад можно отдать как деньгами так и имуществом. Я все верно излагаю? — Опять два согласных кивка. — Начнете на счет три. Раз. Два. Три!

Сергей сразу же надавил, чтобы сразу не дать сопернику преимущество. И у него получилось, мало того, крестьянин слегка прозевал и начал сопротивляться с опозданием, когда Варакин уже почти придавил его руку к столешнице. Казалось бы, еще немного, еще малость. Жилы на шее Матея вздулись, рука напряглась так, что пошла буграми и не сдвинулась больше ни на миллиметр. Сергей вдруг поймал себя на мысли, что пытается перебороть каменного истукана.

Наконец рука хуторянина начала медленно подниматься, вот она достигла пика и все так же медленно двинулась дальше, давя руку Варакина. На этот раз никаких сравнений с каменным изваянием. Это больше походило на гидравлический домкрат, маленький в сравнении с грузовиком инструмент, способный без труда поднять многократно превышающую его громадину.

Крестьянин кривится, так словно борется из последних сил, Варакин наверное тоже выглядит не лучше. Но правда заключается в том, что несмотря на то, что парень сопротивляется как может, он чувствует, что Бартове незачем так напрягаться. Это показное. Другим может и не понять, но он-то чувствует.