Алексей Ручий - Наркопьянь

- Я вчера видел двух глухонемых лесбиянок, - сказал я. – Хочу написать про них рассказ. Или повесть. Или даже роман.

- Пиши, - Доктор был погружен в созерцание фрагментированного пейзажа.

Черные облака пассажиров вагона покачивались в железнодорожном трансе. Проплыла какая-то станция. За ней пронесся смазанный клочок разреженного воздуха, и голос с ревербератором объявил станцию Всеволожск.

Мы с Доктором вышли из вагона в совершенно предсказуемую неизвестность. Жопа – она и есть жопа.

- Куда пойдем? – спросил я.

- А все равно, - ответил Доктор, - но сначала надо взять пивка.

Мы прошли мимо какой-то помойки (не знаю, может, это была детская площадка), потом еще мимо какой-то помойки, повонючее, и приблизились к объекту, отдаленно напоминавшему магазин. Доктор исчез в его недрах.

Воспользовавшись его отсутствием, я всухую проглотил две таблетки феназепама. Если уж и прощаться с родной реальностью, то окончательно, решил я.

Доктор выполз с четырьмя бутылками пива. Довольный. Словно он только что ограбил банк, а до приезда мусоров оставалось еще, как минимум, несколько сотен световых лет.

Мы уселись в каком-то детском саду на горке и принялись пить пиво. Я потихоньку свыкался с деформированным миром. Теперь это казалось не так уж и страшно. Ощущения притупились, сознание скользило в жирном податливом иле.

- Хороший сегодня день, - изрек Доктор, - а городок этот – говно полное. Пиво рублей на пять дороже, чем везде.

- Так чего ты меня тогда сюда притащил? – задал я закономерный вопрос.

- А так надо было. Ты бы с ума сошел в своей берлоге.

- Может, я этого и хотел.

- Может, и хотел – не спорю. – На этом Доктор умолк и погрузился в пиво. Я тоже уткнулся в свою бутылку.

Вскоре мы выпили по первой бутылке и приступили ко вторым. Почти сразу же из кустов возник какой-то дед и бесцеремонно экспроприировал пустую тару. Доктор проводил его удаляющуюся фигуру задумчивым взглядом:

- М-да, живут ведь люди.

- А ты чего хотел? Живя на одну пенсию, этот дед враз блокаду бы вспомнил. А то и вообще ноги протянул.

- Умом Россию не понять.

- Вот и выключай ум, - я протянул Доктору подаренную им же платформу феназипама.

- Ты чего таблы с собой взял?

- Ну да, а чего?

- Да ничего. Я все равно не буду. Я на практике в дурдоме столько народу под этим дерьмом перевидал, спасибо.

- То есть ты на мне эксперименты ставишь?

Доктор промолчал.

- Да ладно, не парься, зато похмелье мое таблеточки твои сняли.

- Это пиво сняло. А от них отходняк тоже бывает.

- А вот об этом поговорим завтра, - улыбнулся я улыбкой Чеширского кота.

Пиво закончилось и мы сходили взять еще. День начал клониться к вечеру. Удушливые метастазы этого городка, прижавшегося к жирному боку большого соседа, поползли по ошеломленным улицам.

- Пора отсюда сваливать, - сказал Доктор, бросая пустую бутылку в кусты.

- Я подумал то же самое, когда мы только вышли из электрички, - усмехнулся я.

- Иди ты со своими шуточками.

И снова беременное чрево электрички. Вечерний ветер бетонных пустынь в распахнутое окно. Желтушечные огоньки вдалеке. Запах гари. Запах города, испражняющегося под себя.

На трамвайной остановке меня начало крыть второй волной. Зеленоватый транквилизаторный туман заполонил сознание, мои ноги подкосились, и я начал оседать на землю. Падая, я попал рукой на выброшенный кем-то стеклянный пузырек из-под микстуры, пузырек треснул под тяжестью моего тела, и куча веселеньких осколков яростно впилась в мою ладонь. Но боли я не почувствовал. Все чувства притупились.

Я упал и застыл. Перед глазами плясали искры, изображение плыло. Кое-как я оторвал руку от земли и поднес к лицу. Ладонь была вся в грязи, из нее бежали струйки крови. Глубоко в коже засели окровавленные осколки. Жалкое зрелище, скажу я вам. Но тут раздался крик Доктора:

- Трамвай!

Никогда в жизни не видел такого бесшумного трамвая. Он словно прошелестел мимо и замер, двери его распахнулись.

- Давай быстрее, - Доктор подхватил меня с земли и, поддерживая, запихал в трамвай. Следом запрыгнул сам. За ним втиснулись какие-то мумии, но, посмотрев в мои честно затуманенные глаза, они поспешили скрыться в недрах трамвайного салона. Трамвай тронулся.

Доктор оглядел меня с ног до головы:

- Что с тобой?

- Ничего, - проскрежетал я сквозь стиснутые зубы.

Откуда-то с периферии сознания выплыл кондуктор:

- Ваши билетики?

Доктор засуетился:

- Одну секунду.

Но я его опередил. Я подошел к кондуктору вплотную, поднял пораненную руку и, развернув ее ладонью вверх, вытащил из нее один из окровавленных осколков (остальные при этом хищно сверкнули, как зубы акулы), который и протянул кондуктору:

- Вот, пожалуйста.

Кондуктор бежал от нас как от чумы. За всю остальную дорогу он так и не рискнул приблизиться к нашему углу даже на расстояние выстрела. Как, впрочем, и остальные наши невольные попутчики.

- Ну, ты даешь, - сказал мне Доктор, осматривая ладонь, - ты где так успел?

- Да на остановке, когда падал.

- По дороге домой зайди в аптеку, купи перекись водорода, йод и бинты, - Доктор замотал мою несчастную руку носовым платком, - и не забудь вытащить эти стекляшки из руки – может загнить.

- А что – мне нравится.

- Ну, ты вообще отмороженный, - Доктор отвернулся.

Вскоре показалась моя остановка. Я попрощался с Доктором и выпрыгнул из трамвая.

- Лечись, - крикнул он мне напоследок.

Я последовал совету Доктора и зашел в аптеку. Купил все, что он рекомендовал. И еще инсулиновый шприц – теперь мне было интересно, что скрывает в своих недрах таинственная ампулка.

Дома я наскоро перебинтовал руку и приготовился к внутривенным инъекциям. Но тут кто-то позвонил в дверь. Я убрал инструмент и лекарство и пошел открывать. Невесть откуда нарисовался Философ.

- Ты как раз вовремя, - сказал я ему, когда он вошел и закрыл за собой дверь, - я как раз намеревался покинуть этот мир.

- Надолго? – спросил Философ.

- Возможно, навсегда. Поможешь?

- Отделение души от тела есть высшая точка нашего развития, - заключил Философ, - почему бы не помочь.

Философ деловито набрал прозрачную жидкость из ампулы в шприц, вонзил иглу мне в вену, взял контроль и послал алхимический элексир в мой неокрепший организм. Себе же открыл пиво, которое разумно взял с собой, догадываясь, что у меня его он вряд ли найдет. Разве что во мне.

- Ты хоть знаешь, что это такое? – спросил он меня.

- Не-а. Но разве не загадки делают нашу жизнь интересней?

- Кто знает, - Философ глотнул пива. Яркий блик солнца пробежался по его бутылке от основания к горлышку, превратился в яркую вспышку, которая, разрезав пространство, ядерной стрелой прошла сквозь мой череп и проникла в мозг. Я погрузился в пустоту, наполненную слепящим светом.