Валерия Савельева - Моя причина любить снег

Внутри всё кипело. Да как он может? Я же приползла извиняться, хотя была совершенно не виновата!

— Хм, ну, раз будешь слушаться, тогда давай — на колени.

— Что? — одновременно удивились мужской и женский голоса.

Правда, сперва показалось, что это я так уникально отозвалась — от шока, но потом заметила ошалелое лицо Никиты. Видимо, от друга он такого тоже не ожидал.

— Т-ты шутишь? — не получив ответа, пролепетала я и услышала жестокий ответ:

— Нет.

— Н-но…

— Коль, ты что, сдурел? — вместо меня выразился Никита, покрутив у уха.

— Я сказал: или она встаёт на колени и просит прощения, сейчас и здесь, или пусть валит отсюда. Мне такая не нужна!

Зимин ещё как-то возразил Коле, тот ответил холодно и упрямо — слов я не разбирала, только интонации. Глаза застилала пелена слёз, в ушах гудело, руки тряслись. Он действительно этого хочет? Чтобы я?..

— Я же сказал, ты так и будешь мне не подчиняться! Женщина должна во всём слушаться мужчину, которого выбрала, слышишь? — зашипел Коля прямо мне в ухо. — Пошла отсюда. И не приближайся даже, поняла?

Кивнула как-то автоматически, уже не сдерживая слёз, и, резко развернувшись на пятках, кинулась прочь. В голове, словно на повторе, бились его жестокие слова. Что такого я сделала? Почему?

Дороги я не видела, даже холода не чувствовала. Просто упала на колени и разревелась.

— Ты свихнулся, да? — рыкнул Никита, когда София пулей вылетела из корпуса. — Что это за шутки?

— Повторяю уже тебе: я не шучу, — спокойно ответил Коля, губы его растянулись в предвкушающей улыбке. — Её нужно проучить.

— За что?! Софка и так тебе беспрекословно подчиняется, придурок!

Никита с силой сжал кулаки. Поведение друга он совершенно не понимал — из всех девушек Коли София была самая спокойная и покладистая: она часто молчала, задумываясь о чём-то своём и не мешая парню, спокойно принимала любые оскорбления, практически не перечила и не поднимала голоса. Она была влюблена в него окончательно и бесповоротно — Зимин был уверен. Ведь на самом деле Софи ужасно вспыльчивая. Это парень успел почувствовать на собственной шкуре — одногруппники же.

— Ники, ты будто бы на её стороне, — красавец института хмыкнул. — Не дури, эта слабачка приползёт уже через недельку, не захочет ведь справлять Новый год в одиночестве. А я зато выдрессирую себе идеальную девушку.

— Она что, собака? — зло, отрывисто.

Никита никогда раньше не замечал за другом такой подлости и жестокости. Некоторую холодность — да, тщательно скрываемую любовь к садо-мазо — тоже, но это казалось мелочами, которые можно было простить. Сейчас же Коля поступал как полная скотина, желая "выдрессировать" Софи, будто цепного пса.

— Породистая сучка, — согласно кивнул друг, — как и остальные у нас в вузе. Место женщины на кухне и в постели. Красивая и покладистая — вот что нужно от спутницы.

Дальше слушать Никита не стал. Кулак с характерным звуком коснулся скулы "красавца вуза", лишая оного этого титула. На несколько недель — так точно.

Я очнулась через несколько минут, ощутив на плечах тяжесть прикрывшей их куртки. Притом, скорее, каким-то шестым чувством ощутив, ибо всё тело сводило от холода.

— Нечего в такой мороз по улице в одном платье бродить, — проворчал Никита, практически поднимая меня на ноги и ещё плотней закутывая в куртку. — Девушка же, детей ещё рожать, — стёр слёзы с моих щёк.

Оставшись лишь в тонкой водолазке, Ник зябко поёжился и целенаправленно куда-то потащил совершенно дезориентированную меня. Уже через пару минут звякнул колокольчик над дверью, тело окутало приятное тепло, а в нос ударил пряный запах кофе.

— Садись, — однокурсник почти насильно усадил меня за небольшой столик на двоих, встряхнулся, смахивая с головы ледяные снежинки. — Вещи все с собой? — в ответ я отрицательно покачала головой. — Чего нет?

— Пуховик в гардеробе висит, — пробормотала, растирая руки. — А сумка с собой, не успела закинуть.

— Прекрасно! Тогда держи меню.

Кивнула, машинально принимаясь листать предложенное, но даже не задерживаясь взглядом на аппетитных фотографиях салатов, гарниров и тортиков. Есть совершенно не хотелось. Зимин мгновенно куда-то исчез, вернувшись только через несколько минут.

— Бизнес-ланч будешь? — вопросил он с улыбкой, но получив отрицательный ответ, продолжил: — А торт? Круассан?

Но я продолжала отрицательно мотать головой. В конце концов, Ник досадливо махнул рукой и вынес "приговор":

— Ладно, я заказал чай на двоих и жратву себе. Пока хватит.

Тяжело вздохнув, вновь кивнула ему в ответ и опустила глаза. Руки мои никак не желали принимать нормальную расцветку и отказываться от красного оттенка, но хотя бы уже обрели чувствительность — их начало неприятно покалывать. Та же проблема и с коленками — я была одета в платье и довольно лёгкие колготки, которые плохо спасали от мороза.

— Ты согрелась? Скажи хоть что-нибудь, — молчание затягивалось, что явно бесило Зимина.

— Согрелась…

Вновь повисла тишина, разбавленная тихими звуками музыки, доносящимися из висящих над головой колонок. Никита нахмурился.

— Слушай, Соф, ты не парься из-за этого идиота. Напыщенный индюк, честно! — проворчал парень.

Я резко вскинула голову, с надеждой всматриваясь в лицо однокурсника. Неужели Коля понял, что жутко меня обидел и решил извиниться? А так как самому стыдно, подослал друга? Ник, будто прочитав мои мысли, ещё сильней скривился:

— Коля — скотина, хуже которой не бывает!

К глазам вновь подступили слёзы: да, такие, как мой… бывший, от своего решения не отступаются. Раз сказал, что не простит, то больше нет смысла пытаться его молить.

— Извини меня… — вдруг добавил Никита.

— За что? — я украдкой стёрла слёзы и удивлённо взглянула на однокурсника.

— За то, что посоветовал извиниться перед этой сукой! — он со всей силы шибанул кулаком по столу, аж солонка подскочила, тревожно звякнув. — Ощущаю себя полным идиотом.

Я вновь глубоко вздохнула. Запах кофе и сладостей успокаивал, понимание неизбежного позволяло мыслить трезво — просто так ничего не изменить. Мне ужасно обидно, на душе кошки скребут, но, если честно, я почти готова кинуться к Коле в ноги, чтобы он сказал: "Прощаю". Дурацкая влюблённость требовала сделать всё, чтобы исправить ситуацию, но гордость не позволяла. Никогда! Никогда София Разина не была такой покладистой и примерной дурочкой. Что случилось? Почему я не смею Коле даже слова против сказать и готова исполнять любые его капризы?

— Но Соф, я даже не думал, что Коля может… Чёрт, ТАК может! — продолжал распаляться Зимин. — Что он дурак и тугодум — да, я знал. Но что жестокий у*бок…