Эриксон Стивен - Пыль Снов

Тьма остается. Ах, мама, остается.

Мой склеп. Стены склепа".

Ему казалось, он встал на ноги. Но нет, он лежит на земле почти рядом с ямой окопа. "Мама, ты здесь? Отец? Десорбан, сыночек, о, милый сын - я вложил меч в твои руки. Я старался быть гордым, хотя страх запускал черные когти в сердце - и тогда, потом, я смотрел в твое лицо, неживое, слишком спокойное, а вокруг пели о славном мгновении смелости - лишь мгновении, да, это всё что у тебя есть - я надеялся, что звуки музыки утешат страдания души. Я старался, потому что старания утешали их, ведь придет время, когда они сами встанут, смотря вниз, в лица любимых.

Сын? Ты здесь?

Стены склепа. Сцены, лица.

Но во тьме ты ничего не различишь".

***

Эстрала маялась в темноте, пытаясь разглядеть дозор. Там что-то происходит? Она не была уверена. Из-за вагонов она могла слышать, как какой-то ребенок кричит в лагере, в голосе что - то злое и жадное. По телу пробежала дрожь; она метнула взгляд на Хетан. Сидит, смотрит в никуда.

Слишком долго. Воины уже, должно быть, ищут искалеченный приз. Летят слухи - видели Эстралу, она тащила Хетан из лагеря. На запад, да. За линию света костров.

Она протянула руку, поднимая Хетан. Сунула ей в ладони посох. - Идем!

Эстрала тащила ее мимо дозора. Никакого движения. Что-то лежит рядом, этого тут раньше не было. Во рту сухо, сердце бьется в горле - она подвела Хетан ближе...

В нос ударил запах крови, мочи, кала. Тело - труп, застывший в смерти.

- Бекел? - шепнула она.

Ничего. Тяжелое молчание в окопе. Она присела над телом, перевернула. Уставилась в лицо Бекела: струйки пенистой крови на подбородке, потерянное выражение и, наконец, широко раскрытые, незрячие глаза.

Новый крик в лагере, ближе. Не Феранда... ох, это Секара. Духи, обгадьте обеих с ног до головы!

Ее пронизал ужас. Эстрала сжалась как лишенный укрытия заяц.

Хетан тоже присела. - Нет, - прошипела Эстрала. - Встань, чтоб тебя! - Она поднялась, схватила женщину за край одежды и потащила в обход окопа, на равнину. Нефрит ласкает траву - впереди, в сотне шагов, подъем, признак гребня холма. Колонна огибала холм, вспомнила она. - Хетан! Слушай! Иди на гребень - видишь его? Иди туда. Иди спокойно, поняла? Там тебя ждет мужчина. Он спешит. Он сердится. Иди к нему или пожалеешь. Давай! - Она толкнула искалеченную.

Хетан пошатнулась, но не упала. Еще один ужасный миг - она стоит на месте - но затем несчастная двинулась в указанном направлении.

Эстрала выждала дюжину ударов сердца - чтобы удостовериться - и побежала назад, в лагерь. Еще можно проскользнуть незаметно. Да, она вымыла лицо Хетан, потом попросту ее оставила у фургонов - у суки мертво в голове, все видели. Убежала на равнину? Смеху подобно. Но если хотите поискать - вон там, как раз где акрюнаи затаились и ждут вас.

Она заметила густую тень между фургонами и бросилась туда. На фоне костров метались фигуры. Крики прекратились. Если избегать очагов, она сможет дойти до стоянки Страля и его воинов. Поведает о смерти Бекела. Кто утром станет вождем Сенана? Наверное, Страль. Ему нужно знать, чтобы подготовить разум к командованию, взвесить участь клана.

Она шагнула из тени.

Тридцать шагов - и ее заметили. Шесть женщин во главе с Секарой, Феранда тащится сзади. Эстрала видела, как они бегут к ней, и вынула нож. Она знает, что они хотят сделать; знает, что они не заинтересованы задавать вопросы и выслушивать объяснения. Нет, они хотят сделать то же, что с Хетан. Бекела нет, защитника нет. Так много есть способов оказаться в одиночестве, вдруг поняла она.

Они увидели оружие в ее руке. Глаза жадно загорелись - хотят крови! - Я убила ее! - завизжала Эстрала. - Бекел трахнул ее, я убила обоих!

И она ворвалась между ними.

Засверкали клинки. Эстрала споткнулась и упала на колени. Со всех сторон искаженные злой радостью лица. Что за пылающий голод - о, какими живыми они себя ощутили! Она истекала кровью - четыре или пять ран, жар уходит из тела...

"Так глупо. Всё ... так глупо". С этой мыслью она засмеялась на последнем вздохе.

***

Тяжелое скопище туч на западе уже заволокло половину ночного неба - словно непроницаемая стена одну за другой гасит звезды и нефритовые царапины. Ветер шумел в траве - он дул с востока, словно надвигался шторм. Однако Кафал не видел вспышек молний, не слышал раскатов грома. И все же внутренний трепет нарастал с каждым взглядом на громоздящуюся тьму. Где Бекел? Где Хетан? Обмотанная рукоять кривого меча скользила в руке. Он начал дрожать: становилось все холоднее.

Он еще может ее спасти. Он уверен. Можно потребовать силу у богов-Баргастов. Если они откажут, он поклянется уничтожить их. Никаких игр, никаких сделок. "Знаю - это ваша кровожадность привела к беде. И я заставлю вас заплатить".

Кафал страшился мига, когда впервые увидит сестру, эту изломанную насмешку над женщиной, которую знал прежде. Узнает ли она его? Разумеется, должна. Она бросится в объятия - конец мучениям, начало новой надежды. Ужасы, да - но он сумеет все исправить. Они убегут на запад - до самого Летера...

Тихий шелест сзади. Кафал развернулся...

Дубина ударила его в левый висок. Он пошатнулся вправо, пытаясь повернуться и встретить нападающего ударом меча. Толчок в грудь - его подняло над землей. Он извивался в воздухе, меч - крюк выпал из руки; затем кулак, словно бы держащий его за грудь, разжался - он упал на спину, затрещали кости... он непонимающе смотрел на копье: торчит вверх словно древко знамени, наконечник спрятался в грудной клетке...

Тени сверху. Рука в перчатке схватилась за древко, провернув и вогнав его еще глубже.

Острие вошло в землю.

Он пытался понять, но все ускользало из бесчувственных пальцев. Три, нет, четыре фигуры сверху, но все они молчат.

"Смотрят, как я умираю. Я делал так же. Почему мы такие? Почему мы так радуемся чужой неудаче?

Потому что, думаю я, мы знаем, как легко оказаться неудачником".

Воин - акрюнай расслабился. - Готов, - сказал он, вытаскивая копье.

- Если он разведывал наш лагерь, - удивился человек с дубиной, - почему стоял лицом не туда?

- Баргаст, - пробурчал третий, и все закивали. У проклятых дикарей в мозгах ни капли разумения.

- Завтра, - сказал, очищая копье, воин, - мы убьем остальных.

***

Она ковыляла, не сводя глаз с черной стены впереди, а та то накатывалась, то отступала, словно весь мир пульсировал. Сейчас ее толкал ветер, плотный как упершаяся в спину ладонь. Тум, тум - упирался в почву конец посоха.

Когда перед ней возникли четверо акрюнаев, она замедлила шаги, а потом встала, ожидая, пока они овладеют ей. Но они не стали. Вместо насилия они сделали жесты защиты от зла и скрылись во мраке. Помедлив, она захромала снова, тяжело дыша. Мозоли на руках вскрылись, сделав посох липким.