Уильям Поллак - Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве

А когда мальчики восстают против этой насильственной сепарации - когда они плачут, болеют или говорят друзьям, что они лучше бы остались дома, чем идти гулять и играть на улице - кодекс заставляет их стыдиться самих себя. Стыд преследует мальчиков на протяжении всей их жизни, подрывая их веру в себя, нанося урон их хрупкой самооценке, оставляя их наедине с одиночеством, грустью, разобщенностью. Более того, он влияет на нашу способность оставаться в контакте с мальчиками.

Даже когда мальчик показывает, что ему грустно или он напуган, наша культура недвусмысленно дает ему понять, что ему следовало бы взять себя в руки и справиться с этим в одиночку. Те чувства, которые мальчики подавляют, бывают настолько тревожащими, что выливаются в симптомы СДВГ и серьезные поведенческие отклонения, мальчики переживают депрессию и, когда они становятся старше, обращаются к алкоголю и наркотикам. По сути, тот же самый стыд, что удерживает девочек-подростков от того, чтобы выражать свои чувства, на мальчиков влияет в гораздо более раннем возрасте - в 5-6 лет.

Хорошая новость: я убежден, что ни мальчики, ни взрослые, которые заботятся о них, не обязаны жить по этим правилам. Мальчики могут восстать против них и пересмотреть кодекс для мальчиков и девочек, чтобы они могли переживать весь широкий спектр эмоций. Родители вовсе не обязаны сдерживать свои глубокие чувства и позволять мифу о мальчиках заглушать мудрость их собственных инстинктов. Вместе мы сможем забыть Мальчишеский кодекс. Вместе мы сможем отстоять право на близкие, эмоционально насыщенные отношения, основанные на близости, а не на разобщении.

Джей Уотерс впервые отправила своего сына Роджера на три недели в летний лагерь. "Мне кажется, я вообще не задумывалась о том, насколько это может быть тяжело для него, в семь лет оказаться далеко от меня,- рассказывает она. - Потом, когда я все проанализировала, я поняла, что я в его возрасте определенно не была бы к этому готова. Мне казалось, что мальчику может понравиться такое "независимое" приключение. Я воспитываю его одна, и я, конечно, хотела получить несколько недель для себя лично. Я забыла, что он так же привязан ко мне, как я была привязана к своей маме, когда мне было семь лет".

Роджер был несчастен с того самого момента, когда мама оставила его в лагере. "Я никого там не знал. Я смотрел на фотографию мамы, но этого было мало. Я ненавидел лагерь",- рассказывал мне Роджер со слезами на глазах.

Джей сохранила душераздирающее письмо, которое Роджер написал ей на третий день пребывания в лагере. "Дорогая мамочка,- писал он. - Я ненавижу это место. Меня тошнит от этой еды. Тут нет никаких веселых занятий. Я плачу каждый день, потому что очень по тебе скучаю. Я постоянно думаю о тебе. Я знаю, ты любишь меня, поэтому, пожалуйста, забери меня прямо сейчас. Люблю, твой сын".

"Я собиралась поехать и забрать его в тот же день (это три часа езды), но решила подождать до родительского дня, до выходных. Я хотела посмотреть, не привыкнет ли он и не понравится ли ему в лагере по прошествии нескольких дней,- объяснила Джей. - Я хотела поговорить с ним по телефону, но директор лагеря сказал, что будет лучше, если мы дадим ему справиться самому".

Она забрала Роджера в субботу. "Я никогда не думала, как тяжело ему было провести там целую неделю. Я надеялась, что он сможет что-то извлечь из этого опыта, но я боюсь, что все, что он получил - это только боль от мысли, что, если бы он был девочкой, ему бы не пришлось это терпеть. Я знаю, что отделение может быть болезненным и что порой оно необходимо детям, но у нас оно произошло слишком рано и никто ничего не заметил, даже так называемый эксперт в лице директора лагеря!"

"Я не хочу больше ехать в лагерь,- заявил Роджер.- Я лучше буду где-нибудь тут, пока мама на работе, чем где-то еще".

И Роджер Уотерс, и Джонни Мартин пережили травму преждевременной сепарации - источник их боли из-за разъединенности, и страха стыда. Из всех требований, которые общество предъявляет мальчикам (быть неуязвимыми супергероями, подавлять свою грусть и боль) преждевременная сепарация - наиболее болезненна.

В самом сердце общественных представлений о мальчиках лежит идея о том, что мальчикам надо с раннего возраста стремиться к "мужской автономии" и что даже сейчас это необходимо для здорового психологического развития мальчика.

Как только мальчикам внушат, что находиться радом с матерью - это что-то постыдное, их естественным порывом будет идти за любовью к отцу. Между тем, для некоторых мальчиков мама - это совершенно особенный источник заботы и любви, которую не в состоянии воспроизвести даже самый нежный отец. А у многих мальчиков папы просто нет рядом в нужный момент. Папы часто работают допоздна, перекладывают родительство на маму или просто не могут заниматься эмоциональным развитием сыновей. Многие папы хотели бы принимать участие, но боятся, что это только добавит их сыновьям стыда и неловкости. В последующих главах я еще расскажу о доверительных отношениях отцов и сыновей.

В самом раннем возрасте мальчик может чувствовать себя заброшенным, хотя и не осознавать, что именно он чувствует. А может и осознавать, как одиннадцатилетний Джейк, так описывающий свое раннее детство: "Я чувствовал, что меня оставили на холоде. Я был совсем один и должен был думать о себе сам". Или как пишет семнадцатилетний Д ж л мал: "Мой отец был ревнивым и мог устроить настоящий скандал, если мама меня поддерживала. И, когда мне было пять, уже ни тот, ни другой не вели себя так, как будто они понимали, что со мной происходит, даже если на самом деле понимали".

Такое болезненное отделение от матери, которое сопровождается стыдом, и которое лишь частично может быть компенсировано отцом,- это настоящая катастрофа для эмоциональной жизни мальчика. Его слишком часто яростно защищают и преподносят как естественный процесс, как необходимый шаг от детства к так называемой "здоровой" мужской идентичности. При этом те же самые люди, которые защищают эту практику по отношению к мальчикам, уверены, что такой раскол стал быт трагедией, случись он слишком рано с девочкой.

Этот разрыв отношений, эта травма навсегда оставляет глубокий след в душе мальчиков и мужчин. Чтобы понять, на что это похоже, не нужно далеко ходить за примером, потому что и во взрослой жизни бывают периоды, когда наше сердце разбито,- это драма неразделенной любви. В своей клинической практике я обнаружил, что старание поддерживать в себе мужскую независимость в раннем возрасте является формирующим для психики юношей и мужчин. Этот маленький мальчик не разрывает свою тесную связь с мамой, а наоборот, вечно стремится вернуться к ней, вновь обрести ту "удерживающую" привязанность, которую она дарила ему, связь, которая, он чувствует, никогда не восстановится. Если мальчику дать отделиться в свое время, этого стремления и этой грусти не будет или они будут не такими сильными.