convertfileonline.com - _2015_06_26_21_19_34_662

Кайрос

(Благоприятный момент)

Извиняться политикам непросто. В таких случаях они хотят выглядеть скромными, но сильными; заботливыми, но величественными; ответственными, но ни за что не несущими ответственности. Однако совместить несовместимое для опытного политикана не проблема. И, подобно талантливым актерам, они понимают, что главное — правильно выбрать момент.

[Мы сожалеем об] истреблении, уничтожении, насильственном перемещении, запрете традиционных культов и разрушении священных мест.

— Билль, представленный членом палаты представителей Джо Энн Дэвис, содержащий извинения государства США перед коренным населением Америки

Разумеется, каждый американец знает, что рабство — это плохо. Мы заплатили за него ужасную цену и вынуждены исправлять его последствия. И говорить о том, что это плохо и мы сожалеем об этом, уже неплохо.

— Президент Билл Клинтон, типа, извиняясь за рабство

[Мы приняли] закон о реституции, и приносим [вам] искренние извинения.

— Президент Джордж Буш, принося извинения за интернирование американцев японского происхождения в ходе Второй мировой войны

Жалко, что вы не подали заранее запрос в письменном виде, чтобы я мог подготовиться. Джон, я уверен, что потом историки будут говорить: господи, он же мог сказать гораздо лучше, вот так или вот эдак… Знаете, я уверен: что-нибудь придет мне в голову во время этой пресс-конференции, придется все-таки собраться и дать ответ… Но пока ничего не пришло.

— Президент Джордж Буш, не принося извинений за какие бы то ни было ошибки, допущенные после 11 сентября 2001 г.

В принципе, я уже говорила и буду говорить впредь: зная то, что я знаю сейчас, я бы за это не голосовала.

— Сенатор Хиллари Клинтон, не извиняясь за то, что проголосовала за санкционирование войны в Ираке, в ответ на требование избирателя из Нью-Хэмпшира: «Я хочу знать: здесь и сейчас, прямо и без оговорок, можете ли вы сказать, что санкционирование военных действий было ошибкой?»

Да, ошибки были.

— Президент Никсон, не извиняясь за «Уотергейтское дело»; также — Генеральный прокурор Альберто Гонзалес, не извиняясь за увольнение восьми государственных обвинителей.

Для начала несколько слов о кайросе, ключевом понятии Аристотелева «Трактата о риторике». Это один из тех многозначных терминов, что заставляют переводчиков лезть на стену, однако чаще всего с ним связаны понятия «тайминг», «правильный выбор момента», «неблагоприятное время», eukairos («удачный момент») и kakakairos («неудачный момент»).

В наше время кайрос чаще всего обсуждается в связи с быстрой реакцией кандидатов на выборах или правительственных чиновников на новости или обвинительные заявления, которые они хотели бы «поправить». Понятие «удачный момент» в наше время, когда новости выходят в эфир 24 часа в сутки, приобрело совершенно новое звучание: чем скорее ответ будет обнародован, тем лучше. В Белом доме есть даже специальный служащий, чья должность звучит как «Главный специалист Белого дома по быстрому реагированию», и он имеет дело отнюдь не с ракетными атаками, а со словесными нападками.

Однако существует исключение из правила «чем скорее, тем лучше», которое вызвало бы у Аристотеля головокружение столь же мощное, как вращение небесных сфер: извинения. Когда дело доходит до выражения искренних сожалений, куда лучше не торопиться. Современные политики пользуются весьма практичной методикой: в принципе, можно извиниться за что-нибудь случившееся до 1950 года, однако предпочтительно все-таки выбирать события, которые произошли до Гражданской войны, а еще лучше — до принятия Конституции США.

Вот почему мы должны войти в положение президентов Буша и Никсона, а также сенатора Клинтон. Трудно извиняться за то, что случилось на памяти ныне живущих, поскольку это слишком близко к тому, чтобы и в самом деле принять на себя ответственность.

Это напоминает историю о таксисте, который подвозил монашку:

Монашка едет в такси и вдруг замечает, что молодой таксист все время поглядывает на нее в зеркало заднего вида. Она интересуется у него, в чем дело.

— Я хочу вас кое о чем спросить, — отзывается тот. — Но боюсь, что вопрос оскорбит вас.

— Сын мой, — отвечает монашка. — Ты не можешь меня оскорбить. Я уже стара, и много лет монашествую, и чего я только не видела и не слышала за это время! Уверяю тебя, ничто из того, что ты можешь сказать или спросить, не нанесет мне обиды.

— Ну, хорошо, — собрался с духом таксист. — Дело в том, что я всю жизнь мечтал поцеловать монашку.

— И это вполне понятно, — откликнулась его пассажирка. — Я могу помочь тебе исполнить твою мечту, но только если ты католик и не состоишь в браке.

— Да, я католик! — воскликнул таксист. — И я холостой!

— Хорошо, тогда давай свернем в ближайший переулок.

Они повернули в переулок, где таксист страстно поцеловал монашку. Однако когда они двинулись дальше, он вдруг разрыдался.

— Милое дитя, почему ты плачешь? — мягко спросила монахиня.

— Сестра, мне очень трудно просить у вас прощения за то, что я только что сделал, и все же я умоляю вас простить меня. Я согрешил, я солгал вам, и должен признаться в этом. Ведь я баптист, и к тому же женат!

— Милый, тебе не о чем переживать! — ответила монашка. — Ведь меня зовут Эрик, и я еду на Хэллоуин!

Qui Dicit

(Кто это говорит?)

Возможно, наиболее яркий пример перехода на личности как риторического приема — принцип qui dicit? (кто это говорит?). Как выясняется, в определенных культурах некоторым людям не положено говорить то, что можно говорить другим. Примером может послужить Дон Имус, который, произнося печально известную фразу про «помятых лохматых шлюшек»12, не был ни афроамериканцем, ни рэпером. Или возьмем мэра Рэя Наджина, который как раз добивался переизбрания, когда произнес следующие слова:

Мне безразлично, что там болтают люди на окраинах или где бы то ни было. В конце концов, этот город будет шоколадного цвета. Он будет городом афроамериканского большинства. Именно так пожелал Господь.

— Мэр Нового Орлеана Рэй Наджин, о восстановлении города после урагана «Катрина»

Я слышу, что все они хотят остаться в Техасе, и, надо сказать, это меня пугает. Все просто потрясены здешним гостеприимством. Но, знаете, многие из людей здесь, на стадионе, так или иначе малоимущие, так что для них это вполне комфортно.

— Первая Мать и бывшая первая леди Барбара Буш, о жертвах урагана «Катрина», временно размещенных на стадионе «Астродом» в Хьюстоне

Здесь мы видим другую форму «апелляции к человеку», при которой сила и нравственность утверждений в некотором смысле зависит от того, кто их говорит, и нередко от того, как и кому.