Ричард convertfileonline.com - _2016_02_09_21_40_03_404

Мои собственные исследования убедили меня в том, что все эти рассуждения по поводу «кончины места» в корне ошибочны. Самый веский аргумент против гипотезы о плоском мире — стремительное развитие городов и городских зон во всем мире, причем ничто не указывает на то, что эта тенденция может вскоре замедлиться. Доля населения мира, проживающего в городских зонах, возросла с 3 процентов в 1800 году до 14 — в 1900-м. В 1950 году она увеличилась до 30 процентов. В наши дни этот показатель составляет более 50 процентов, а в развитых странах на города и городские агломерации приходится около трех четвертей от общей численности населения. Согласно прогнозам, численность населения городов будет увеличиваться на 1,8 процента в год, что почти в два раза выше темпов роста общей численности человечества. В эссе The World Is Spiky («Остроконечный мир»), которое я опубликовал в октябре 2005 года в журнале Atlantic, а также в моей книге Who’s Your City? («Кто твой город?») я представил подробные карты светового излучения, составленные по спутниковым фотографиям. На них отчетливо видны густонаселенные мегарегионы, составляющие основу экономики мира: коридор между Бостоном и Вашингтоном (обеспечивающий объем производства в 2 триллиона долларов), Большой Токио (2,5 триллиона долларов) и регион Амстердам—Брюссель—Антверпен в Европе (1,5 триллиона долларов). Мир совсем не плоский. Самые высокие его пики (города и регионы, которые определяют мировую экономику) становятся еще выше. В то же время долины (темные места на картах с низкой экономической активностью или полным ее отсутствием) в основном сокращаются [4].

В действительности у процесса глобализации есть два аспекта. Первый и более очевидный состоит в географическом рассредоточении рутинных экономических функций, таких как непосредственное производство или сфера обслуживания (например, прием и обработка телефонных звонков). Второй, менее очевидный, аспект глобализации заключается в том, что сферы экономики более высокого уровня: инновации, дизайн, финансы и медиа — чаще всего развиваются в относительно небольшом количестве мест. Мыслители-утописты, в частности Фридман, фокусируются на том, как глобализация рассредоточивает экономическую активность по всему миру (на ее центробежной силе, так сказать), упуская из виду факт кластеризации (наличия центростремительной силы). Профессор Гарвардской школы бизнеса, эксперт по вопросам конкурентной стратегии Майкл Портер называет это «парадоксом места». «Место по-прежнему имеет значение, — сказал он в интервью Business Week в августе 2006 года. — Чем более мобильным все становится, тем более решающим фактором становится место. Эта мысль, — прибавил Портер, — поставила в тупик многих по-настоящему умных людей» [5]. Эти люди совершают ошибку, рассматривая глобализацию как ситуацию или-или. На самом деле дело обстоит иначе: ключ к новой глобальной реальности заключается в понимании того, что мир и плоский, и остроконечный одновременно.

Все это сводится к одному простому факту: место вытеснило промышленную корпорацию в качестве ключевой экономической и социальной организующей единицы нашего времени. Города всегда были важной движущей силой экономического роста, но в современной экономике знаний, в которой этот рост в значительной мере зависит от локальных экосистем, значение городов еще больше возрастает. Ученые, изучающие городское и региональное развитие, уже давно обратили внимание на роль городов как инкубаторов креативности, инноваций и новых отраслей [6]. Известно, что процветают именно те города и городские агломерации, которые привлекают человеческий капитал. Еще более важна их способность упорядочить и сфокусировать готовый к применению интеллектуальный потенциал, вдохновить разрозненные группы людей на достижение общей цели — и убедить венчурных инвесторов в целесообразности инвестиций в ваши идеи, а также продать акции вашей компании скептически настроенным инвесторам. Города — это не просто вместилище для умных людей, а благоприятная инфраструктура, в которой устанавливаются связи, создаются сети контактов и образуется принципиально новое их смешение.

Для многих местных экономик характерно образование кластеров однотипных компаний. Как заметил в свое время великий экономист XIX столетия Альфред Маршалл, компании извлекают выгоду из «экономии от агломерации», образующейся за счет их размещения в непосредственной близости друг от друга. Другими словами, компаниям выгодно быть частью компактной сети поставщиков, пользователей и клиентов [7]. Такие кластеры можно найти в Детройте (автомобильная промышленность), в театральном и швейном кварталах Нью-Йорка и, конечно же, в Кремниевой долине с ее высокими технологиями. Среди зарубежных можно назвать кластеры предприятий по сборке электроники и автозапчастей в Мексике, а также кластеры производителей дисководов в Сингапуре и плоскопанельных мониторов в Японии. Майкл Портер выделил также кластеры страховых компаний в Хартфорде, казино в Лас-Вегасе, мебельного производства в Хай-Пойнте и лабораторий по усовершенствованию технологии обработки изображений в Рочестере. На съезде организации «Глобальная инициатива Клинтона», который состоялся летом 2011 года, Портер сказал: «Единой американской экономики больше нет; есть совокупность местных экономик».

Таким образом, следует задавать себе не вопрос: объединяются ли компании в кластеры, а вопрос: почему они это делают? Существует несколько вариантов ответов. По мнению одних экспертов, кластеризация позволяет извлечь выгоду из тесных связей между компаниями. Другие считают, что это связано с преимуществами размещения в одном месте, которое они называют «перетеканием». Есть также эксперты, которые объясняют это тем, что определенные виды экономической деятельности требуют личного общения [8]. Все перечисленные причины действительно имеют место, но они отражают только часть происходящего. Как я уже говорил, истинный фактор процесса образования кластеров — это люди.

Экономика Джейн Джекобс

Экономический рост — довольно неопределенная область для изучения, в которой до недавнего времени уделялось недостаточно внимания важности места. Еще в 1776 году Адам Смит в своем «Исследовании о природе и причинах богатства народов» утверждал, что специализация, эффективность и разделение труда — краеугольные камни экономического роста. Впоследствии Давид Рикардо сформулировал теорию сравнительного преимущества, согласно которой не только компании, но и страны получают преимущество за счет специализации на определенных видах экономической деятельности [9]. Экономисты и географы всегда признавали, что экономический рост начинается и обеспечивается в конкретных регионах, городах и даже городских районах. Однако традиционная точка зрения гласит, что та или иная местность развивается либо благодаря близости к транспортным магистралям, либо благодаря наличию природных ресурсов, ради которых компании размещают в тех или иных местностях свои мощности. Согласно этому традиционному подходу экономическая значимость места зависит от того, насколько эффективно компании могут там что-то выпускать и вести бизнес. Именно на эту теорию опираются местные органы власти, когда для привлечения компаний используют налоговые льготы и строительство автомагистралей.