Юлия Иванова - Земля спокойных

Я по-прежнему зрительница. Оба они вывели меня из игры. С кем я, кто я? Я лишена индивидуальности Безвольное, одеревеневшее тело без чувств и без мыслей. Шок. Инстинкт самосохранения.

Рука на моем плече, там, где только что была рука Эрла. Красивый блондин с моим лицом. Поль, брат Риты, мой брат. Он что-то спросил, я ответила. Мягкое сиденье аэрокара. Телевизор, футбольный матч. Поль оставляет меня в покое. Я зрительница, я смотрю футбол.

Прячусь, бегу от самой себя. Куда угодно - в небытие, в безумие. Я облако, трава на лугу. Что-нибудь поэтичное. Легко и просто. Или я Рита? Настоящая Рита, бетянка, дочь шефа ВП.

Нельзя, не смей. Надо вернуться в реальность, потому что там Эрл. Ты Ингрид Кейн. Все кончено, они увели Эрла. Слышишь, ты Ингрид Кейн? Ты в здании ВП, куда тебя привез Поль В комнате Риты, на ее тахте. Я Ингрид Кейн. Я, я…

Все во мне сопротивляется, потому что Ингрид Кейн - это боль. Неслыханная, нечеловеческая, гораздо страшнее физической. Эрл - они убьют его, может быть, уже… Я никогда его не увижу. Эрл!

Я молча кричу от этой боли. Отчаянно, исступленно.

Я катаюсь по тахте, но я… неподвижна.

Со стороны похоже, что я сплю.

Тысячи глаз, тысячи ушей. Возможно, они следят за каждым моим жестом. В спальне темно и тихо, но мне кажется, что это тишина сцены, перед которой зрительный зал. Невидимые наблюдатели, от которых невозможно скрыться.

Мне плевать, что сделают со мной. Только Эрл, Эрл, который неотделим от меня.

Так вот что они называли Страданием, вот от чего бежали на Землю-бета. Зло, несправедливость, жестокость окружающего мира. И бессилие что-либо изменить. Не могли? Не умели? Не знали?

Туда, где ты сам по себе и не страдаешь от зла. На планету одиноких и спокойных.

А мне некуда бежать, разве что от себя самой. Потому что Эрл - это я.

Боль. Молча кричу, неподвижно бьюсь на тахте, плачу без слез, притворяясь спящей, притворяясь бетянкой для тысячи невидимых глаз.

Эрл считает меня шпионкой, предательницей. Объективно так и есть. Неужели ничего нельзя исправить? Неужели? Я взываю к чуду, к богу. Господи, если ты есть…

Встаю, заказываю кофе и сандвичи. Пусть смотрят. Мне нужны силы.

Что, собственно, они знают? Эрлу предъявлено обвинение в сокрытии тайника. Но ни слова об альфазине, о лаборатория, о намерении уничтожить "рай" бетян. Почему? Маневр или просто не знали? Если знали, то почему не арестовали Эрла прежде? О "критической массе" альфазина был осведомлен только сам Эрл, и тянуть было крайне рискованно. Выжидали, когда он полностью откроется? Это произошло сегодня, но ведь Эрл ничего мне толком не сказал, лишь общие слова.

Мы шли осматривать его лабораторию - наиболее ценная информация наконец-то плыла ВП прямо в руки. Казалось бы, самый подходящий момент, чтобы на месте все выяснить, захватить нас и обезвредить.

Но они непостижимым образом отказываются от добычи, которую так долго караулили. Сами себе перебегают дорогу. Зачем? Нелепо.

Не знали? Маловероятно. Нас подслушивали даже в постели.

И что они знают обо мне? Теперь, когда я наконец-то обрела способность мыслить и попыталась вспомнить сцену ареста, мне и в ней открылось нечто странное.

Они как будто опасались чего-то, связанного со мной. Сразу же взяли под крылышко, изолировали, увели… Я чувствовала, что еще нужна им. Зачем? Почему отец лично пришел арестовывать Эрла Стоуна - ведь обычно он поручает это кому-либо из помощников? Почему никто из агентов до поры до времени не присутствовал в холле? Мы могли бы вести себя не совсем спокойно, кстати, так и было. Я вспомнила, какое было у Эрла лицо. Шеф предпочел рискнуть, но не допустить посторонних. Он явно боялся. Чего?

Я бессильна что-либо придумать, предпринять, и это хуже всего. Остается только ждать Я даже не знаю, жив ли Эрл. Эрл, считающий меня предательницей.

Боль, отчаяние, бессильная злоба - всю ночь я с ними наедине. Даже плакать я не имею права и притворяюсь бетянкой, которую караулят тысячи глаз…

Утром меня вызвали к Шефу. К одиннадцати. Заставляю себя позавтракать. Причесываясь, замечаю, что волосы надо лбом будто обсыпаны пудрой. Я поседела. Что ж, у них тоже так было. Немного косметики, и мне снова двадцать.

Теперь и у Риты крашеные волосы.

Хорошо, что Ингрид все еще сохраняет чувство юмора.

Но я знаю, что стала другой. Эта ночь изменила Ингрид Кейн едва ли не больше, чем счастливые месяцы с Эрлом.

Я вошла по форме. Шеф кивнул и указал на стул. Эрл. На секунду перехватило дыхание. Только бы знать, что он жив1 Пауза кажется бесконечной.

– Так-то, девочка. А ты думала, всех провела, да? Впрочем, их ты и вправду провела, целую комиссию. До сих пор ни о чем не догадываются. Только я знаю, что ты…

Он помедлил. Если бы он сказал, "что ты Ингрид Кейн", я вряд ли удивилась бы.

– Что твоя болезнь неизлечима. Знал, что отправишься к Гуру, как только мы тебя отпустим. Предвидел, что он клюнет. Мы опасались, что он связан с Землей-альфа, и не хотели раньше времени спугнуть. Правда, штука с зубом тоже была рискованная, но уж очень заманчива. Моя идея.

– С зубом? - У меня пересохло во рту.

– Как, ты не знала? - Шеф усмехнулся. - А я был уверен, что вы обнаружили. Передачи вдруг прекратились, да, собственно говоря, я уже выяснил все, что хотел. Поэтому и решил-пора кончать. А то мало ли…

Меня даже замутило от отвращения к себе: примитивно, как дважды два - обычная пломба в зубе. Разоткровенничалась! Пломба, которой не было у Николь и которая вдруг выпала у Риты. А я, погрузившись во всякие мистические измышления, не сумела сообразить… Наркоз, когда я спала, крошечный передатчик в просверленном зубе. Я даже не искала толком эту пломбу - выпала и выпала. Тьфу!

Это я виновата, Эрл. Я действительно была шпионкой.

Они поспешили нас арестовать! Счастливая случайность. Они ничего не знают о троде и лаборатории. Впрочем, какое это имеет значение, когда за одну только книгу с Земли-альфа Эрлу грозит смерть?

А может, они его спровоцировали рассказать о лаборатории? Вряд ли. Шеф бы сейчас не был здесь.

– Что вы с ним сделали? - будто кто-то другой это спросил. Я приготовилась к крику, знала, что не смогу сдержаться, что от этой боли закричу, упаду на пол, признаюсь, что я Ингрид Кейн, стану травой на лугу, умру…

– Он здесь, в четвертом блоке. Тебе нехорошо?

Мотаю головой. Пара глубоких вздохов, и я в порядке. Я даже могу говорить.

– Отец, он же не причинит никакого вреда. Уничтожьте тайник, Эрл снова займется химией, или любая профессия… Я вылечу его. Отец!

Ловлю себя на том, что пытаюсь воздействовать на его чувства. Чувства, которых нет. Я разучилась разговаривать с бетянами. Шеф слушает меня терпеливо и снисходительно, как больную.