Серый Кот, Те Гуань Инь - Фанфик Время цветущих яблонь

— Знает. — наконец сказал он, после долгой паузы. Питер думает, как выкрутиться, учитывая мое чувство лжи. — Рон моя неудача, совершенно... бесталанный... ученик.

— Рон должен был повторить тот же прием по вхождению в круг друзей, только в новом поколении?

— Рон — бездарность, не справился даже с этим.

А ведь "да" не прозвучало. И даже так Питер ходит по краю, легкий привкус лжи чувствуется, но дальше давить бесполезно — не скажет. Этот не скажет — действительно считает себя солдатом Света, и не очень-то боится умереть. Так что придется думать самому.

Итак, сказанное — полуправда, а где же правда? Слово "ученик" похоже на оговорку, значит — что? Значит, ученики среди молодых Уизли у него действительно были, но это не Рон. Рон — расходный материал, не особо ценный. А кто же тогда? Близнецы? Джинни? Не знаю. Возможно, что и все трое.

— Гарри, я его все-таки убью. И пусть потом меня не оправдают, но такое я не могу простить. — Сириус воздвигся с дивана, сразу заполнив собой всю комнату. — Отдайте мне его палочку и уходите отсюда.

— А палочку зачем? — За весь разговор Гермиона первый раз подала голос.

— Я себя не буду уважать, если убью его вот так, связанным. Нет, пусть уж погибнет в честном бою. И, Гарри, развяжи его.

Гнрмиона собралась возразить, но я сжал ее руку.

— Хорошо, Сириус.

Гермиона передала ему палочку Питера, а я отменил заклинание связывания, и мы спустились по лестнице, оставляя бывших друзей вдвоем. Выходя за двери, я незаметно подбросил "costrangido", Питер может даже не заметить, просто заторможенность движений и некоторые нарушения координации.

На первом этаже Визжащей хижины хлопнул дверью, будто мы ушли, а потом потянул Гермиону в темный угол, где мы накинули на себя невидимость. Над головой топот ног, крики, вспышки, сверху посыпался какой-то мусор. Недолго, десяток секунд. А потом удар — что-то упало, и тишина. Вздох, шорохи, стуки, тяжелые шаги на скрипучей лестнице. Сириус протащил к выходу неподвижное тело Питера. Захлопнулась дверь, скрипнул задвигаемый брус. Я достал козырь и мы пропали из Визжащей хижины, ступив на верхнюю площадку Астрономической башни.

Два дня Гермиона ходила мрачной, иногда даже проваливалась в свои мысли на занятиях, что уж совсем для нее не характерно. На третий вечер она отловила меня в гостиной, когда я уже собирался пойти спать.

— Гарри, мне надо посоветоваться с папой, про то, что произошло в выходной. Мы можем к ним попасть?

— Можем, почему нет. Подождем, чтобы все ушли спать, и видели, как мы делаем домашние задания. — Я бы, честно говоря, тоже не отказался выспаться, даже и на яхте, но вместо этого наверняка придется присутствовать при разговоре. Впрочем, Гермиона тоже выглядела как после бессонной ночи, да и сейчас мы, как два фанатика учебы, уткнулись в книжки. Мимо ходил сумрачный Рон, в очередной раз заглядывая везде в поисках крысы. Невилл рассказывал, что в тот вечер, когда мы общались с Питером, Рон поставил на уши весь Гриффиндор. Вернувшись с ужина и заглянув в спальню, он влетел в гостиную с воплем: "— Где мой пасюк?!", чем снова привлек всеобщее внимание. Вот и сейчас ползал по углам и ворочал мебель, что-то бурча под нос. Но скоро Рону это надоело. Когда гостиная опустела (ох и много у нас соседей по несчастью оказалось), мы выскользнули в коридор и из первого же тупичка, скрытого от портретов, шагнули в каюту яхты.

— Мама, папа, мы здесь! — Гермиона рванулась в родительскую каюту.

— Тише, — Дэн обнял дочь, одновременно прикрыв ей рот. — Команда вообще-то не в курсе про ваши возможности. И пусть пока так остается.

— Ой! Извини... Просто я так рада вас видеть.

Я тем временем устроился калачиком в темном уголке на диване и прикрыл глаза.

— Что у вас случилось? Я вижу, Гарри почти спит, значит, не просто так в гости явились. Джин тоже уже уснула, и я не знаю, стоит ли ее будить.

— Папа, мне посоветоваться надо...

— Садись и рассказывай.

Гермиона села и рассказала. Четко и подробно, про Сириуса и про Питера. Я даже порадовался, но продолжал изображать полудрему. Или не изображать.

— Я вот чего не понимаю, — сердитый взгляд в мою сторону, — почему Гарри не остановил Сириуса? Почему не помешал ему убить Питера?

На лице Дэна появилась кривая, грустная усмешка.

— Гарри, а ты не помешал?

Я покачал головой.

— И не помог?

— Хм-м...

— Я не могу тебя больше воспринимать ребенком. Мои соболезнования.

— Папа? Гарри, вы о чем?

Гермиона смотрела разом в два угла каюты, на нас обоих.

— Перед тем, как спуститься по лестнице, я бросил в Петтигрю чары замедления движений. Не слишком заметного, но Сириусу хватило.

— Но зачем!? Питер, он же... всю жизнь служил свету! Я понимаю, ты можешь мстить за родителей, но он же выполнял приказ?..

— Родители тут ни при чем. Питер — умный агент Дамблдора, с большой сетью контактов. А мы уже выяснили, что игры Дамблдора нам неполезны. Это с одной стороны. А с другой, пока Сириуса не оправдали, он тихо сидит дома и не лезет в политику, где ему делать нечего.

— Но так же нельзя! Это не по-рыцарски!

— Это война, — Дэн покачал головой, — а война не похожа на рыцарский турнир. И никогда не была похожа, даже во времена рыцарских турниров.

Я припомнил обстоятельства высказывания Корвина в поединке с Борелем насчет Олимпийских игр и усмехнулся про себя.

Дэн погрузился в какие-то воспоминания, я тоже не спешил вступать в разговор, а Гермиона еле сдерживала слезы.

— Война похожа на костер, в котором сгорают жизни. — Дэн плеснул в стакан из какой-то бутылки, и явно не воду. — Верные солдаты, идущие в бой за идеалы света или тьмы, чистокровности или равенства — поленья в этом костре. Они сгорают и остается зола, одна и та же зола в одной и той же куче. И уже неважно, с какой стороны подкинули полешко, слева или справа. Фанатики войны, идеалисты войны — дрова для ее костра.

Стакан опустел и был отодвинут в сторону.

— А еще война затягивает тех, кто вроде бы и не хотел принимать участие, но идет, куда все, как лемминги в цепочке. Затягивает гражданских, которых и вовсе не спрашивали. Это мясо войны, то, что жарится над огнем. Когда огонь погаснет, не останется ни дров, ни мяса. Могут остаться несгоревшие головешки. Древесина в них становится твердой, устойчивой к гнили и может сохраниться надолго. Но эти обгоревшие головешки ни для чего уже не годны, разве что позднее сгорят в каком-нибудь новом костре. Это — герои войны, те, кто выжил.

Дэн замолчал, и опустилась тишина, разбавляемая только плеском волн о борт. Гермиона сидела неподвижно, с широко открытыми глазами.

— Есть и четвертая категория участвующих в войне — те, кто сидит у костра, кто подбрасывает поленья и поворачивает шампуры. Коммерсанты войны. Самое интересное, что именно им проще всего потушить костер, если они захотят, конечно, ведь они же его когда-то и развели.