QQy - Власть любопытства

—Но сейчас вас ждут уютные, теплые постели, какие только можно пожелать, и главная ваша задача на данный момент — хорошенько выспаться перед завтрашними уроками. А потому давайте скажем друг другу: «Спокойной ночи! Пока!»

/прим.авт. цитата из «Гарри Поттер и принц-полукровка»/

Да, не зря я прислушивался к речи Дамблдора, мне есть чему у него поучиться, он смог одновременно подбодрить и сконцентрировать на защите аудиторию. Нужно будет запомнить такой прием сплочения людей, как взаимная защита.

Задернув полог кровати, я лег на удобную подушку, обдумывая сегодняшний день. Я мог поздравить себя с тем, что обрел стабильность и полностью определил свои цели на ближайшее время. Кризис неопределенности, мучавший меня с начала лета, закончился, можно двигаться вперед.

Осень медленно вступала в свои права, листья на старых высоких кленах в небольшом парке недалеко от центра Лондона приобретали желтый и красный оттенок. Традиционные для Туманного Альбиона дожди ненадолго отступили, давая свободу закатному солнцу, игравшему золотистыми лучами в не успевших высохнуть лужах. Изжелта коричневая засыхающая трава утопала в густой жирной черной почве, разбухшей от влаги. Тягучий жесткий воздух большого города, лишь отчасти смягченный окружающими растениями, с трудом входил в легкие, предостерегая о близкой грозе.

Ганнибал с некоторой долей нежности, если то, что он чувствовал, можно было так назвать, смотрел на умиротворяющую картину осеннего заката из окна своей кухни. Лектер не мог найти полного внутреннего равновесия, думая о будущем. Он очень редко сомневался в своих действиях, но его замысел был слишком важен и сложен, чтобы потерпеть поражение из-за излишней самоуверенности. Ганнибал просчитал все возможности и был полностью уверен в необходимости следующего шага. В который раз он бросал вызов силе, с которой никогда не боялся тягаться, хотя даже не признавал ее существование.

Глубоко вдохнув сырой лондонский воздух, он подумал, как смотрелась бы его игра со стороны. Шахматная партия всегда казалась ему слишком грубым сравнением для его действий. Нет, осуществить, раскрыть и показать его замысел было настоящим искусством. Люди, точнее те, кого он готов был таковыми признать, никогда не были для него бездушными фигурами. Они всегда были актерами, живыми и свободными, теми, кто с его помощью сможет познать величие его замыслов, изменяясь под их проявлением. Лектер никогда не отказывал себе в удовольствии подарить человеку возможность принести в мир изменение, сделать что-то новое непознанное в жизни. Сожаление вызывало, что многие не могли принять его внимания и сгорали, словно бабочки, прикоснувшиеся к огню, но рано или поздно на их месте всегда появлялся кто-то другой.

Ганнибал хищно улыбнулся засыпающему миру, предвкушая будущее. Но сейчас его ждало не менее приятное действо. Лектер любил готовить с тех пор, как себя помнил, превращение бесформенного набора продуктов в идеальное сочетание вкуса и запаха он мог сравнить только с работой скульптора или художника.

Мясо, выбранное им, к сожалению, не было идеальным, как ему больше всего нравилось, но он ни за что не смог бы отказать себе в изысканном удовольствии подать именно его на приближающемся ужине. Жилистое, с совсем небольшими прожилками жира, оно не подходило для стейка, но было почти идеально для ростбифа.

В ярком белом свете галогеновых ламп блеснул остро заточенный широкий нож, разрезая податливую сочную плоть на несколько небольших кусков. Их следовало продержать сутки в сладком маринаде из овощей, но Лектер изменил рецепт. Ганнибал умел и любил готовить мясо, он мог сделать его сочным и тающим во рту, приправив ореганом и базиликом для свежести, мог подарить ему незабываемое сочетание пряностей, вызывая взрыв восторга у чувствительных рецепторов. Лектер всегда считал английскую кухню лишенной утонченности, но его идеальный момент требовал, чтобы мясо томилось в духовке, истекая соком на традиционный йоркширский пудинг. Этому ростбифу суждено было стать лишь слегка сладковатым с едва читаемым горьким привкусом, таков был сегодня замысел Ганнибала.

Я лежал и смотрел в теряющийся во тьме тяжелый алый полог. Характерный для раннего утра храп Рона раздражал и не давал погрузиться во внутренний мир с помощью медитации. И хотя Нил говорил, что никакие внешние раздражители не должны влиять на внутреннее спокойствие, я еще был далек от такого уровня мастерства.

Себе я все же признавался, что причиной моего взволнованного состояния является не только фоновый шум мужской спальни. Большое смятение принесли мысли о том, что, возможно, было ошибкой возвращаться в Хогвартс. Может быть стоило, не обращая внимания на явную опасность, попробовать «подключиться» к источнику Блэков? Тогда можно было бы засесть с Гермионой и ее родителями на площади Гриммо. И пусть это было опасно, я готов был пойти на такой риск ради безопасности Гермионы. Вот только этот ход ограничит меня, заставит действовать моих противников. Сколько мы сможем выдержать в постоянной осаде без возможности найти союзников? Как сильна защита дома, сколько сможет она сдерживать двух сильнейших магов Англии? Нет, это ход последней надежды, в этом доме мы будем загнаны в угол. Пусть в Хогвартсе и опаснее, зато есть пространство для маневра и возможность для развития, время здесь играет на нас. Остаться сейчас в Хогвартсе – стратегически верное решение, рискнуть с источником Блэков можно в любой момент, Добби переместит нас на порог дома практически мгновенно.

Приведя мысли в равновесие, я спустился в гостиную. В такое раннее время я надеялся никого не встретить, но был приятно удивлен, обнаружив в кресле читающую Гермиону. Остаток утра мы провели, уютно устроившись на небольшом диванчике с книгами и кофе. Идти в Большой зал или вообще двигаться совершенно не хотелось, но нужно было получить расписание занятий.

Я наслаждался завтраком от Добби, который был, как всегда, великолепен, когда профессор Макгонагалл отдала мне расписание.

—Класс, у меня сейчас свободное время и после ланча тоже, — весело заявил Рон. — Гарри, пойдем в гостиную?

Я слушал его вполуха, сравнивая расписания. Немного задумавшись, я записал для себя занятия по арифмантике и древним рунам.

—Нет, Рон, извини, — рассеянно ответил я. — У меня сейчас будет арифмантика, а после ланча древние руны.

—Что? Ты же на них не ходишь!

—Я летом почитал учебники, кое-что понял, но у меня возникло несколько вопросов. Надеюсь, профессора Вектор и Бабблинг не будут против на них ответить.