QQy - Власть любопытства

—А как же тогда безответная любовь? Человек может быть к кому-то привязан без ответных чувств.

—Такое чувство основано не на удовлетворении потребности, а на ожидании этого удовлетворения, это скорее патология, а не норма. К тому же, во многом безответная любовь традиционно мягко порицается обществом, поскольку она не ведет к размножению. Как бы Вам ни было печально это слышать, но любовь такой же психологический паттерн, только основанный на том, что у людей два пола. Представьте, какие занятные патологии могли бы возникнуть, будь у человек, например, шесть полов.

—В таком мире, который описываете Вы, совсем не хочется жить, — я слегка вздрогнул и поморщился.

—Мир всегда остается таким же, да и люди чаще всего не склонны меняться. Важно то, насколько правдиво мы смотрим на то, что нас окружает. Вот и все.

Я погрузился в себя, осознавая по-новому свои чувства, формулируя новый взгляд на мир. Действия людей, которые казались простыми и естественными, теперь были во многом обусловлены лишь привычками и нежеланием выходить за пределы зоны комфорта.

Незаметно за окном сгустились сумерки, и я в крайней задумчивости попрощался с доктором Лектером.

Осень в этом году выдалась холодной, и в первых числах ноября выпал первый снег. Он окутывал легким белым полотном всю территорию Хогвартса. Черное озеро покрылось тонкой, едва заметной коркой льда, которая таяла под редкими лучами неяркого солнца в ясные дни. Многие деревья в лесу потеряли листья и выглядели, словно голые палки, подчеркивая величие и царственность пышных зеленых елей и сосен.

Я сидел на подоконнике в одном из мало используемых коридоров, укрывшись шерстяным пледом, и читал. За окном завывал ветер, поднимающий в воздух мелкую снежную пыль. Я поежился и лучше укутался, радуясь, что выбрал в качестве временного пристанища не вечно продуваемые галереи с большими окнами. Мне требовалось спокойно обдумать новые обстоятельства. Безумно хотелось оказаться на знакомом скалистом берегу и вновь ощутить на себе вечное буйство стихии. Хотелось еще раз услышать громовые раскаты волн, пытающихся сокрушить мокрые от соленой воды камни.

За окном снова завыл ветер, разбивая о стены Хогвартса очередную порцию естественной природной ярости. Естественной. Может ли быть что-то естественнее, чем стремление стихии уничтожить творении человеческих рук? Человек, конечно, проиграет в этой бесконечной борьбе, но в противостоянии заключается тайна существования. Что может противопоставить человек стремлению природы прийти к упорядоченности, оказаться в состоянии с минимальной энергией? Мы были когда-то частью природы, составляющей действия стихий. Имеем ли мы право забывать об этом?

Вдали пробил колокол, возвещая об общем отбое, и мои мысли приняли более практическую направленность. Я вспомнил о Слагхорне и его важном воспоминании. Оказалось совсем не сложно и даже приятно познакомиться с ним. Все началось с вопросов о зельях, заданных Гермионой. В ответ на них он прочитал нам подробную и обстоятельную лекцию о расчетах пропорций ингредиентов. Мы специально подобрали вечернее занятие, чтобы он не спешил к другим студентам. Слагхорн, расположившийся в мягком удобном кресле с чашкой чая, явно наслаждался нашим неподдельным интересом к его предмету. По лицу профессора было заметно, что он предвкушает долгие вечерние посиделки у камина вместе с нами. И я, и Гермиона были рады доставить ему эту небольшую радость и еще несколько раз засиживались с ним допоздна, каждый раз принося коробку конфет или баночку меда в благодарность.

Уже во второй вечер Слагхорн перешел на более личные темы. Он с удовольствием рассказывал о своей любимой ученице — моей маме, отмечая то, как похожа на нее Гермиона. Об отце он говорил меньше, стараясь не поднимать эту тему, и я не винил его за это. Было приятно узнать о родителях больше, бережно прибавляя к их образам новые черты. Но самое главное эти разговоры подтолкнули меня к финальной части плана по добыче воспоминаний.

Тридцать первого октября, за пол часа до начала пира, я постучал в кабинет Слагхорна. На этот раз я был один и принес с собой не сладости, а бутылку хорошего шотландского виски, которую достал мне Добби. Как я и думал, профессор не смог отказать сироте в просьбе помянуть родителей.

Маска эмоционального раздрая и уязвимости хорошо показала себя. Вечер постепенно наполнился воспоминаниями о родителях со стороны Слагхорна и переживаниями с моей. Оставалось только следить, чтобы бокал профессора всегда был полон, и сохранять внутреннее хладнокровие, притворяясь, что отпиваю из своего. Когда бутылка уже была наполовину пуста я мысленно поставил себе плюсик за опробование маски и перешел к самому главному. Профессор Слагхорн не смог отказать в маленькой просьбе сыну любимой ученицы, красивой и жизнерадостной Лили. Пришлось немного притушить его страх с помощью легилименции, почти незаметное касание, и искренне поблагодарить, чтобы он был уверен, что совершил хороший и благородный поступок. Спустя еще час задушевной беседы виски кончился, я оставил профессора мирно спать и отправился в башню Гриффиндора.

Я был полностью удовлетворен, план осуществился, как по маслу, но теперь появился выбор, что делать с небольшим флакончиком с серебристо-белым веществом. Посмотрев в окно на далекий домик Хагрида, в окнах которого горел теплый мягкий свет, я почувствовал тяжесть флакона во внутреннем кармане. Как оказалось, омут памяти совсем не соответствует моим финансам. Было бы крайне глупо тратить на него почти все содержание за этот квартал. Нести же воспоминания Дамблдору и терять хороший рычаг давления совершенно не хотелось. Может быть имеет смысл вытащить из него больше информации о крестражах? Или сделать хитрый ход и узнать что-нибудь об источниках магии? Тогда может получится сбросить с себя поводок и относительно безопасно подчинить источник?

Вновь появилось неприятное ощущение, что я нахожусь в захлопнувшейся клетке, полной хищников. Все мои предыдущие измышления по поводу Дамблдора показались мне детской игрой. Искренность и честность. Это единственное, что может обмануть Дамблдора. Только правда, и ничего, кроме нее. Мне нужно стать по-детски наивным и простым в его глазах, только так он мне поверит, хотя бы отчасти.

—Поттер! Что Вы здесь делаете?

Окрик прервал мои размышления самым неприятным образом. Я положил книгу на колени и поднял глаза. Передо мной стоял крайне недружелюбно настроенный Снейп в своей излюбленной черной мантии. Он был немного бледнее и растрепаннее, чем обычно, что, скорее всего, свидетельствовало о том, что он собирался спать.