Дэвид Барри - Супернавигаторы. О чудесах навигации в животном мире

К тому времени как мы начали спускаться, солнце уже садилось, и, когда мы добрались до того места, где поставили световую ловушку, стемнело. Ловушка была не особенно сложной, но эффективной. Она состояла из большого, мощного прожектора, подключенного к портативному электрогенератору, и белой простыни, растянутой между двумя низкорослыми деревьями. Всего за минуту или две к ней слетелись самые разные насекомые, по большей части отличные от мотыльков Богонга. Среди них оказалась огромная мохнатая цикада Tettigarcta crinita , которая привела в восторг Эрика.

Меня, страстного любителя насекомых, заворожило зрелище такого количества незнакомых мне летающих насекомых, но дилетанту вроде меня было нелегко распознать мотыльков Богонга. Кроме того, у меня очень плохо получалось их ловить — в отличие от двух молодых участников нашей экспедиции, обладавших гораздо более быстрой реакцией, чем я.

На следующее утро нам предстояло снабдить готовых к эксперименту мотыльков «поводками». Эта операция была важнейшей частью хитроумной процедуры их привязывания. Сначала мотыльков охлаждают в портативном холодильнике, чтобы привести их в сонное состояние, и осторожно фиксируют на месте, накрывая их проволочной сеткой с привешенными к ней грузиками. На следующем этапе с маленького участка груди (центрального отдела тела, расположенного непосредственно за головой мотылька) при помощи миниатюрного пылесоса, сделанного на основе электрического топливного насоса автомобиля (его собрал из подручных средств Барри Фрост), удаляют пушистые чешуйки.

После этого на очищенный участок «панциря» можно нанести маленькую каплю клея и быстро приклеить к нему кусок тонкой вольфрамовой проволоки, на одном конце которого сделана миниатюрная петелька. Важно, чтобы этот «поводок» был расположен строго вертикально, так как в противном случае летящие мотыльки не смогут поддерживать постоянный курс. Снабженных «поводками» мотыльков рассаживают по маленьким коробкам, в каждой из которых имеется запас пищи в виде ватной палочки, пропитанной медом, и оставляют в прохладном и темном месте до тех пор, пока они не потребуются для эксперимента. К моменту окончания установки «поводка» мотыльки обычно просыпаются, и в процессе пересадки в коробки некоторым из них удается улететь. Снова поймать их бывает нелегко.

Экспериментальная площадка находилась на вершине холма над домом. Там был проложен электрический кабель и поставлена маленькая палатка для записывающего оборудования и приборов управления системой магнитных обмоток, а также людей, работающих с ними. На закате мы отправились вверх по склону, старательно обходя большие кучи кенгуриного навоза. С собой мы несли холодильник с мотыльками и другое оборудование, в том числе чай и печенье. Температура быстро падала, и этой ночью мне очень пригодилось термобелье, которое одолжил мне Эрик.

На площадке были устроены две цилиндрические арены (подобные тем, в которых Моуритсен и Фрост проводили испытания навигационных способностей монархов), и над каждой из них была установлена плексигласовая штанга с осью, к которой можно было прикреплять «поводки» мотыльков. После этого мотыльки могли свободно «лететь» в любом направлении по своему выбору. На пол цилиндра проецировались движущиеся изображения, образующие «оптический поток», побуждавший мотыльков лететь, а система обратной связи обеспечивала совпадение направления этого потока с направлением полета мотыльков.

Электронные датчики отслеживали направление, выбранное мотыльками, и передавали его на портативные компьютеры, находившиеся в стоящей рядом палатке. При помощи системы обмоток, окружающих арену, можно было с большой точностью поворачивать магнитное поле и проверять, как именно мотыльки реагируют на такие изменения.

Когда Уоррент и его сотрудники начали проводить такие эксперименты, у них ничего не получалось. Мотыльки в основном никак не реагировали на изменения магнитного поля, хотя иногда — непредсказуемым образом — удавалось зарегистрировать сильный эффект. После трех лет удручающе бесплодной работы они начали думать, что либо у мотыльков вообще нет магнитного компаса, либо невозможно понять, как он работает. И тогда Уорренту внезапно пришла в голову мысль, что мотыльки могут реагировать не только на магнитные, но и на визуальные сигналы.

Дело в том, что у нас была над ареной эта чертова штанга, у нас были видны обмотки, да к тому же стенки арены, которые были обшиты картоном, через несколько влажных вечеров начали коробиться. Хотя нам этого почти не было видно, я знаю достаточно о ночном зрении насекомых — а оно у них превосходное, — чтобы понимать, что мотыльки все это видят. «Какие же мы идиоты», — подумал я. Они же все это видят и пользуются этим.

Что было делать? Поскольку устранить все возможные источники визуальной информации было невозможно, на оси, над самым «поводком», установили маленький горизонтальный светорассеивающий диск, не позволявший мотыльку видеть, что делается над ним. В то же время диск пропускал к мотыльку слабый ультрафиолетовый свет, исходящий от ночного неба. Это было важно, потому что казалось вероятным, что магнитный компас насекомых зависит от этого свечения. Однако оставалась нерешенной проблема стенок арены и их дефектов.

Уоррент предложил изящное решение:

Мы решили установить несколько по-настоящему ярких ориентиров, которые затмили бы ориентиры малозаметные. Исходно стенки были этакого бледно-серого цвета, и мы изобразили черный горизонт и горы — просто черные треугольники на листе прозрачной пленки, который можно было вставлять и убирать, чтобы горы находились на горизонте либо на нулевом азимуте [строго на севере], либо на 120 градусах [чуть к востоку от юго-востока].

После этого исследователи наконец начали получать осмысленные результаты.

Потом мы провели эксперимент из четырех этапов, каждый по пять минут, — всего 20 минут. На первом этапе магнитное поле с напряженностью поля Земли было ориентировано нормально, на ноль градусов, и гора тоже была установлена на ноль, так что все было в одном и том же направлении. Затем, после пяти минут полета, мы сдвинули все на 120 градусов — направление на гору и направление поля по-прежнему совпадали. Мотыльки развернулись — не все, но в достаточном количестве, чтобы эффект был заметным. На третьем этапе мы оставили гору на месте, а поле вернули на ноль.

И тут началось черт знает что. В течение двух минут они продолжали лететь к горе, а потом потеряли ее и совершенно запутались. На четвертом этапе — то есть на последние пять минут — мы вернули гору на ноль градусов, и мотыльки снова ее нашли. Но на третьем этапе — когда ориентиры противоречили друг другу — им было по-настоящему трудно. По данным ясно, что мы наблюдали реальный эффект.