Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник [Новый перевод]

— Не знаю, как ты себя чувствуешь после всего этого, да еще с такой раной, но я за последние дни так устала, что не могу нормально мыслить, — сказала Одри. — Как вспомню, какой тихой, мирной жизнью мы жили, пока не открыли Долину пересмешников,и какая суматоха у нас с тех пор.

— Я тоже совершенно выбит из колеи, — хмуро сказал Питер. — Я даже задумываюсь, стоило ли вообще открывать эту треклятую долину.

— Ну что ты, Питер! Как ты можешь так говорить?

— Не знаю! А собственно, что она дала хорошего? На улицах — толпы угрюмых вояк, блуждающих, как мартовские коты, и устраивающих друг с другом драки — из-за забастовки в заведении Мамаши Кэри. Церкви пустуют. Гинкасы и фангуасы готовы перегрызть друг другу глотки. Кинги и Ганнибал не находят себе места. Остров наводнили ужасные люди вроде Брюстера и эти странные любители животных. Действительно, было райское, тихое местечко: ну зачем мы его взбаламутили?

— Да что за вздор ты несешь! — возмутилась Одри. — Фангуасы рады, что вновь обрели свое божество. Видел бы ты доктора Феллугону, когда я рассказала ему о целой роще омбу! Бедняжка, он ударился в слезы и со всех ног кинулся к Стелле рассказать ей об этом, да так, что я не поспевала за ним! Нет, с моей точки зрения, открытие принесло куда больше хорошего, чем дурного!

— Да, похоже, ты права, — сказал Питер. — Хотелось бы только найти выход из тупика, в котором мы очутились.

— Единственная причина, почему мы оказались в этом тупике, заключается в том, что бедняжка Кинги не упускает ни одной возможности, дабы проявить свой демократизм, — сказала Одри. — Ему ведь ничего не стоило надавить на особое совещание по вопросу о плотине, но он всегда стремится отыскать наиболее мягкий способ решения любой проблемы.

— Боюсь, после сегодняшней утренней встречи он уже почти исчерпал возможности найти такой способ, — хмуро сказал Питер.

Тут к нему неслышным шагом подошел Могила:

— Пожалста, сахиб, масса Флокс, пришел масса Друм.

— А, Друм! — вскричал Питер. — Как раз вовремя! Пригласи его сюда!

— Да, сахиб, — ответил Могила.

Друм бочком вошел на веранду, сверкнув своей желтозубой улыбкой. На нем была та же самая одежда, в которой Питер видел его в последний раз, и было ясно, что он несколько дней не мылся и не брился. Большой ящик для коллекций, который он нес на своем тщедушном плече, совершенно перекосил его детскую фигурку.

— Профессор Друм, — сказал Питер со всей сердечностью, на какую был способен по отношению к этому неопрятному человечку, — а мы вас так ждали! Его Величество и мистер Олифант горят желанием побеседовать с вами.

Друм сделал неуклюжий поклон.

— А! — сказал он. — Значит, я им понадобился-таки? Что ж! Люди везде одинаковы — в поисках решений обращаются к науке как к последнему средству, хотя заботятся о ней в последнюю очередь. А должны обращаться к ней как к путеводителю!

— Присядьте-ка с дороги да выпейте… Чего вам? Ах да, лимонного сока, — вспомнил Питер. — Ганнибал будет здесь через десять минут.

— Да, лимонный сок освежил бы, — сказал Друм, усаживаясь в кресло, сплетая свои волосатые ноги и ставя себе на колени ящик с коллекциями, обхватывая его руками, словно только что родившегося, хрупкого, младенца.

— Ура! Смилостивились сильные мира сего! Снизошли-таки до простого человека! — изрек профессор,жадно и шумно посасывая лимонный сок.

— Я что-то недопонял вас, профессор, — сказал Питер.

Друм поднял свой длинный заскорузлый палец:

— Мой милый Флокс! Ты забыл, сколько раз я просил аудиенции у Кинги или Олифанта? Много-много раз! А сколько раз они избегали меня, делали вид, что меня нет? Но мы, люди науки, хоть и отвержены массами, но не считаем это оскорблением. Нет! Мы, ясно мыслящие ученые, прекрасно отдаем себе отчет в том, что миром правят бездари! Поверишь ли, Флокс, но вряд ли во всем мире найдется хоть один политик, для которого биология — не пустой звук. Многие даже не представляют себе, как функционируют их собственные почки, не говоря уже о чем-то более хитроумном! При слове «эколог» они думают, что это иностранец из какой-то загадочной страны! Биология сводится для них к плотским утехам, которым они обучаются еще за школьной партой! Нужно ли удивляться, мистер Флокс, что последние, к кому наши владыки обращаются за советом, — это мы, авторитетные ученые! Вот только когда ситуация окончательно запутывается, они прибегают к нам со слезами, умоляя помочь, как ребенок к папаше со сломанной игрушкой, умоляя починить!

— Да, вы во многом правы, — заметил Питер. Честно говоря, в принципе он был полностью согласен с Друмом, но признать это было трудно, уж больно неприятным человеком был ученый.

— Как ты, возможно, заметил, ситуация на острове весьма непростая, — продолжал Друм, демонстрируя свою ужасную ухмылку и многозначительно кивая головой.

— Как же, заметил, — сухо сказал Питер.

— Открытие, которое сделал ты и мисс Дэмиэн, имеет неоспоримую важность, — заявил Друм, потянувшись за соком, но пронес стакан мимо рта и облил подбородок. — Я имею в виду для будущего Зенкали.

— Вы имеете в виду — в связи с аэродромом? — поинтересовался Питер.

— Ну да, и еще по ряду других причин, — сказал Друм, и глаза его внезапно хитро блеснули.

— Могли бы вы прояснить хоть что-нибудь по поводу нашего затруднительного положения? — начал было Питер, но собеседник прервал его.

— Прояснить, говоришь? Хоть что-нибудь? Да я все разъяснить готов, все! Наши правители могут спать спокойно, — сказал он и разразился диким, резким смехом. — Я нашел решение проблемы! Пусть они игнорировали меня, пренебрегали мною, насмехались надо мной — я непрерывно, неустанно, днем и ночью, скрупулезно трудился. Меня переполняло такое вдохновение, которое мало кого из гениев посещало…

— Не хотите ли вы сказать, что вам удалось решить проблему Долины пересмешников? — спросил Питер, прерывая жизнерадостный самоанализ профессора Друма.

Друм поставил на стол недопитый бокал и еще крепче прижал к себе ящик.

— О да, — прошептал он, не в силах скрыть волнение. — Я решил ее, мистер Флокс! Решение проблемы здесь, вот в этом ящике.

Прежде чем Питер и Одри смогли сказать что-нибудь по этому поводу, на веранду вошел Ганнибал и с громким стуком бросил на стул свой нелепый пробковый шлем.

— А, Друм! — с улыбкой сказал он, — мой дорогой друг, тебя-то нам и надо!

— Меня это не удивляет, — сказал Друм, отвесив свой обычный неуклюжий поклон.

— Профессор Друм как раз начал объяснять, как он решил проблему Долины пересмешников, — объяснил Питер.

Ганнибал бросил на Друма острый взгляд.

— Ну, коли так, то ты и в самом деле умнейший на Зенкали человек, — скептически произнес он.