Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник [Новый перевод]

— Это я-то — в обморок?! — раздраженно сказал Питер. — Еще чего! Нет, позвольте сперва рассчитаться с этим недоноском…

— Не надо, — твердо сказала Одри. — Джу права.

— Оставь Лужу, мы им займемся сами, — сказал Ганнибал. — Пришьем ему, ко всему прочему, покушение на убийство.

— Аминь, — сказала Джу.

И, словно эхом, отозвалось многоголосое: «Ха, ха! Ха, ха!» Печальный крик раздавался из кустов, из рощ деревьев омбу — словно реквием по крохотному тельцу Лужи, скорчившемуся между листьями.

Кинги возлежал в своем необъятном гамаке, дрыгая ногой и недовольно хмурясь. Возле владыки сидели Ганнибал и Питер с залепленным пластырем лицом. Все они держали в руках большие бокалы дьявольского зелья под названием «Оскорбление Величества», но, даже несмотря на это, ни один не выглядел счастливым.

— Поймите меня правильно, Питер, — сказал Кинги, делая очередной глоток, — не думайте, что я не испытываю по отношению к вам и Одри чувство благодарности за то, что удалось спасти долину и вывести на чистую воду этого мошенника Лужу. Если бы на Зенкали существовали должность вице-канцлера и орден Подвязки, вы получили бы и то и другое, и я еще посетовал бы, что награда слишком мала. Впрочем, я найду способ отблагодарить вас, но в свое время. Нам удалось обезвредить Лужу, но это не решило проблему с долиной. Ко мне по-прежнему являются сэр Осберт и сэр Ланселот с диаметрально противоположными предложениями, и у каждого из них достаточно веские аргументы. Поэтому я и позвал вас с Ганнибалом — сегодня в одиннадцать часов они оба прибудут сюда для обсуждения вопроса.

— О, Боже мой, — сказал Ганнибал.

— Это единственный путь, мой дорогой Ганнибал. Пусть оба выскажут свое мнение, поглядев в глаза друг другу. Вдруг до чего-нибудь и договоримся.

— По-моему, Кинги прав, — сказал Питер, с трудом открывая рот после наложения швов. — Если все аргументы будут исчерпаны, расскажем сэру Осберту все про Лужу.

— Прекрасная мысль, — сказал Кинги, светлея лицом. — Об этом я как-то не подумал. Кстати, вы разыскали Друма?

— Какое там! По-прежнему шляется где-то по лесам. Я оставил ему записку, — сказал Питер.

— Ну не поразительно ли? — раздраженно воскликнул Ганнибал. — То надоедал хуже горькой редьки, путался у всех под ногами, а когда позарез нужен — как сквозь землю провалился.

Ненадолго воцарилась тишина.

Кинги допил стакан и выкарабкался из гамака.

— Я вижу, сюда идет мой слуга Малами — пора сражаться! Пошли, джентльмены.

В просторной столовой с противоположных концов огромного стола восседали сэр Осберт и сэр Ланселот, демонстрируя свое безразличие друг к другу, словно два кота на каменной ограде сада. Оба встали и холодно поклонились королю, когда тот, источая притворное радушие, вошел в комнату.

— Мой дорогой сэр Ланселот, мой дорогой сэр Осберт, простите, что запоздал, — прогремел король, сверкнув зубами. — Все дела, государственные заботы! Но о них мы с вами говорить не станем. Не желаете ли прохладительных напитков? Сегодня такой жаркий день! Тут у меня почти все, что душе угодно… Прекрасно, вам, сэр Осберт, виски с содовой, а вам, сэр Ланселот? Джин с тоником — отлично… Ганнибал, Питер, вот вам целый кувшин напитка из кокосового молока, который вы так любите… Ну, все устроились? Вот и замечательно!

Кинги сел и оглядел собравшихся взором полным энтузиазма, неудержимым, как лавина.

— Итак, сэр Ланселот, вы получили мое письмо? Копию я, естественно, послал сэру Осберту. Теперь я был бы рад выслушать ваши мнения.

Кинги развалился в кресле, сделав серьезное, значительное лицо и переплетя большие коричневые пальцы. Сэр Осберт посмотрел на сэра Ланселота так, словно видел его впервые. На короткое время воцарилась тишина. Затем сэр Ланселот прокашлялся и слегка осуждающе усмехнулся.

— Итак… если не возражаете, я начну первым, — предложил он. — Полагаю, мои взгляды помогут определить наши дальнейшие действия.

Сэр Осберт фыркнул так, что звук отразился эхом, но сэр Ланселот сделал вид, что не заметил.

— Ваше Величество, я досконально изучил ваше письмо. Позвольте с самого начала выразить свое понимание и сочувствие в связи с неординарностью и сложностью положения. Идея строительства аэродрома возникла до того, как была открыта Долина пересмешников, и я, будучи консерватором, полностью ее отрицаю, но решение, строить или не строить, должны принять зенкалийцы, и только зенкалийцы.

Он бросил взгляд на сэра Осберта, отпил глоток и продолжал:

— Позвольте разъяснить позицию организации, которую я представляю, и свою собственную. По всему миру вследствие человеческой деятельности истребление невозобновимых природных богатств идет с фантастической скоростью. Порою мы делаем это целенаправленно и сознательно, иногда — просто не отдавая себе в этом отчета, но всегда во имя прогресса. Мы сами, выражаясь фигурально, рубим сук, на котором сидим. Моя организация не является обструкционистской, как предполагает сэр Осберт. Мы просто призываем к осторожности. Мы глубоко озабочены жизнью животных и состоянием среды их обитания; кстати говоря, большинство людей упускают из виду тот факт, что в понятие «среда обитания» могут входить как тропические леса, так и трущобы Лондона. Оппоненты неизменно выдвигают возражение: мол, какая польза от этих созданий нам, с нашей удивительной техникой, покорением сил природы, способностью, как нас уверяют, вершить наши, собственные судьбы? Увы, нам нечем ответить на столь простой вопрос.

— Вот именно, — фыркнул сэр Осберт. — Нечем.

— По крайней мере, мы сознаемся в своем невежестве, сэр Осберт. Мы не пытаемся скрывать его, как это делаете вы.

Сэр Осберт покраснел.

— Выходит, что все ваши аргументы, все ваши обструкционистские действия базируются на невежестве? — прорычал он. — Так как же с вами человечество сможет идти по пути прогресса? Вы же только и делаете, что тащите всех назад.

— Все равно я стою на своем: если нужно выбирать между строительством аэродрома и плотины или сохранением Долины пересмешников, мои симпатии решительно на стороне долины, — заявил сэр Ланселот, — потому что, помимо ее интереса с чисто биологической точки зрения, мы не знаем, какова может быть ее важность для жизни острова.

— Важность? — вскричал сэр Осберт. — Даже если и будет установлена важность этой долины для жизни острова, мы все равно не будем сидеть развесив уши и бить баклуши! Важность? Мой дорогой сэр, вы сошли с ума! Двадцатое столетие на дворе! В нем не может быть места экологическим излишествам…

Ему пришлось прервать свою речь, поскольку Ганнибал затрясся от смеха. Сэр Осберт ошалело посмотрел на него.