Конрад Лоренц - Кольцо царя Соломона [litres]

Степень враждебности высокопоставленных особей по отношению к нижестоящим собратьям прямо пропорциональна положению последних; интересно заметить, что это, в сущности, несложное поведение приводит к беспристрастному урегулированию столкновений между отдельными особями в колонии. Телодвижения, выражающие гнев, и жесты атаки могут возбуждать не только тех, кому они адресованы. Я сам, слыша перебранку двух пассажиров в переполненном трамвае, заставляю себя подавить почти неудержимое желание надавать звонких пощечин обеим сторонам. Высокопоставленные галки, очевидно, испытывают такие же эмоции, но поскольку их ни в какой мере не останавливает отвращение к публичным скандалам, они и вмешиваются весьма энергично в ссору подчиненных в тот момент, когда их аргументация становится слишком пылкой. Третейский судья всегда более агрессивен к вышестоящему из двух первоначальных бойцов. Таким образом, галки высшей касты, в особенности сам деспот, постоянно действуют по рыцарскому принципу: там, где идет неравная битва, всегда становиться на сторону слабого. Поскольку большая часть ссор происходит главным образом из-за мест для гнезда (почти во всех других случаях более слабые галки ретируются без борьбы), такое пристрастие сильных самцов обеспечивает активную защиту гнезд слабых членов колонии.

Общественный порядок в галочьей колонии, однажды установившись, в дальнейшем поддерживается гораздо более добросовестно, чем он может поддерживаться среди кур, собак или обезьян. Мне никогда не приходилось замечать стихийной перетасовки, которая произошла бы без вмешательства извне и была бы обусловлена недовольством одной из низших каст. Только однажды я был свидетелем свержения тирана, дотоле правившего в моей колонии, – самца по имени Золотисто-зеленый. Переворот произвел возвратившийся странник, который за время своего долгого отсутствия потерял уважение к своему правителю и добился его поражения в первой же схватке. Завоеватель, Дважды-алюминиевый (он получил свое странное имя по двум алюминиевым кольцам, надетым на его обе лапки), появился осенью 1931 года после отсутствия, длившегося все лето. Он вернулся домой сильный духом, возбужденный своим путешествием и сразу же покорил прежнего самодержца. Его победа была замечательной по двум причинам: во-первых, Дважды-алюминиевый не был женат и, таким образом, сражался один против старого правителя и его супруги; во-вторых, победителю было только полтора года от роду, тогда как Золотисто-зеленый и его жена были из тех первых четырнадцати галок, с которыми я основывал поселение еще в 1927 году.

Ситуация, в которой мое внимание было привлечено к этой революции, была совершенно необычна. Однажды я увидел, к своему изумлению, как на кормушке маленькая хрупкая самка, занимающая низкое положение на общественной лестнице, подходит бочком совсем вплотную к спокойно кормящемуся Золотисто-зеленому и, словно вдохновляемая какой-то невидимой силой, вдруг принимает позу самовосхваления, в то время как крупный самец тихо и без сопротивления уступает ей свое место. Вслед за этим я заметил недавно вернувшегося героя, который на моих глазах занял место Золотисто-зеленого. Сначала я подумал, что свергнутый деспот под влиянием своего недавнего поражения настолько подавлен, что позволяет запугивать себя другим членам колонии, в том числе и упомянутой самке. Однако это предположение оказалось ложным: только что Дважды-алюминиевый победил Золотисто-зеленого, и тот навсегда остался вторым по старшинству. Что же касается Дважды-алюминиевого, то он, вернувшись домой, влюбился в молодую самку, и они были публично помолвлены в течение двух дней! Поскольку у галок супруги всегда преданно и смело поддерживают друг друга во всех конфликтах, а в семье не существует «порядка кормления», то они автоматически получают равные права и во всех столкновениях с другими членами колонии. Таким образом, жена по необходимости поднимается до положения своего мужа. Сказанное не остается в силе для противоположной ситуации – нерушимый закон гласит, что самец может взять в жены лишь такую самку, которая стоит ниже его на общественной лестнице.

Необычайным во всем этом является не сам факт повышения «в звании», а удивительная быстрота, с которой распространилась весть о том, что маленькая самочка, дотоле третируемая восьмьюдесятью процентами членов колонии, стала «супругой президента», и отныне самое неприятное, что ждет ее, – это неодобрительные взгляды других галок. Но еще более любопытно то обстоятельство, что птица, повысившаяся в звании, знает о своем продвижении! Если животное становится робким и опасливым после своих неудач – за это ему немного чести; но понимать, что опасности миновали, и встретить эту перемену с соответствующим случаю запасом оптимизма – здесь есть над чем задуматься. Лебедь-деспот правит на своем пруду по таким тираническим законам, что ни один из его собратьев, за исключением собственной супруги, вообще не рискует войти в воду. Вы можете поймать жестокого тирана и унести его прочь на глазах у остальных лебедей, ожидая, что они вздохнут с облегчением и сразу же отправятся поплавать – ведь они так долго были лишены этого. Ничего подобного! Пройдет несколько дней, прежде чем одна из этих запуганных птиц настолько наберется храбрости, что позволит себе скромно поплавать около самого берега. И еще долгое время никто из них не отважится выплыть на середину пруда.

Наша маленькая галочка уже по прошествии сорока восьми часов знала, что она может себе позволить, и мне неприятно говорить, насколько она стала пользоваться своими новыми правами. Птица эта совершенно лишена была той благородной, можно сказать, великолепной терпимости, которую галки высших каст проявляют к нижестоящим. Она пользовалась каждым удобным случаем, чтобы унизить своих недавних сюзеренов; она не довольствовалась принятием важных поз, как это делают высокопоставленные галки, издавна занимающие привилегированное положение. Нет, у нее всегда был наготове действенный и злобный план нападения. Одним словом, наша галка вела себя крайне вульгарно.

Вы считаете, что я очеловечиваю животное? Вероятно, вам неизвестно одно обстоятельство: те элементы нашего поведения, которые мы привыкли называть человеческими слабостями, в действительности почти всегда являются свойствами предчеловеческими, иными словами – общими для нас и для высших животных. Поверьте мне, я не приписываю по ошибке человеческие свойства животным: как раз наоборот, я демонстрирую то огромное наследство, которое мы получили от животных и которое живет в нас по сей день. И если я говорю прямо, что молодой самец влюбился в галочку-самку, то тем самым не облекаю животных в человеческие одежды, напротив, я вскрываю остатки инстинктивного поведения у человека, полученные нами от животных. И если вы не согласны со мной в этом пункте и отрицаете, что любовь есть древняя сила инстинкта, то я лишь могу предположить, что вы сами не способны пасть жертвой страсти.