Ник Пайенсон - Наблюдая за китами [Прошлое, настоящее и будущее загадочных гигантов]

Косатки — животные в высшей степени социальные, внутри стаи связаны между собой семейными узами. Как правило, это связи по материнской линии, самки занимают лидерские позиции — у резидентных косаток самка-матриарх руководит всей стаей, у других экотипов отношения менее структурированы [318] Такой взгляд основан лишь на учете количества времени, проводимом животными в плотном, практически визуальном контакте друг с другом. По этому критерию у плотоядного экотипа косаток Тихого океана иная, в сравнении с рыбоядными пространственно-временная организация. Их группы меньшего размера. Матриархальная структура в целом сохраняется. Наиболее долговременным считается объединение самки с детенышем. Самцы могут плавать отдельно от материнской группы, а могут и примыкать к ней. — Прим. науч. ред. . В дикой природе эти животные могут дожить до 90 лет, в неволе почти вдвое меньше — до 50 лет [319] Lauren J. N. Brent et al., «Ecological Knowledge, Leadership, and the Evolution of Menopause in Killer Whales», Current Biology 25, no. 6 (2015): 746–50. . Вероятно, в океане и сейчас живут косатки, которые пережили взлет и падение промышленного китобойного промысла, став свидетелями неисчислимых изменений всей пищевой сети как в открытом море, так и у берегов. Химическая история, скрытая в зубах и костях таких особей, может немало поведать о вертикальных взаимоотношениях в трофических пирамидах.

Если вы десятилетиями находитесь на вершине пищевой цепи, в вас неизбежно накапливаются стойкие яды из пищи. Подобно тому, как ртуть содержится в рыбных продуктах вроде консервированного тунца, в телах косаток обнаруживается едва ли не больше токсинов, чем у любого другого животного на планете, в частности речь идет об антипиренах и с трудом распадающихся сложных органических молекулах. Как и гренландские киты в Арктике, стаи косаток являются мобильными архивами химического наследия человечества [320] Robert C. Lacy, et al., «Evaluating Anthropogenic Threats to Endangered Killer Whales to Inform Effective Recovery Plans», Scientific Reports 7, no. 1 (2017): 14119. . Если эти морские хищники держатся недалеко от крупных городских поселений (как, например, резидентные косатки, появляющиеся в Пьюджет-Саунд возле Сиэтла), их полный токсинов жир в голодное время может угрожать их собственному здоровью и способности к размножению [321] Larry Pynn, «The Hunger Games: Two Killer Whales, Same Sea, Different Diets», Hakai Magazine, November 28, 2017, https://www.hakaimagazine.com/features/hunger-games-two-killer-whales-same-sea-different-diets/ .

В целом косатки устроены так же, как и их родичи океанические дельфины — афалины, длиннорылые продельфины или обычные дельфины, — разве что косатки в несколько раз больше, а зубы у них реже и крупнее. Если исходить из соотношения размера мозга и размера тела — так называемый коэффициент энцефализации, или EQ, то можно количественно оценить тот факт, что дельфины действительно умны [322] Hal Jerison, Evolution of the Brain and Intelligence (New York: Academic Press, 1973). . И если усатые киты и речные дельфины приближаются по EQ к приматам, то океанические дельфины, включая косаток, опережают в этом отношении любых других млекопитающих, кроме нас. Да, они уступают людям, но превосходят шимпанзе [323] Lori Marino, Daniel W. McShea, and Mark D. Uhen, «Origin and Evolution of Large Brains in Toothed Whales», Anatomical Record 281, no. 2 (2004): 1247–55. . На протяжении последних 10 млн лет истории Земли дельфины были самыми умными существами на планете [324] На самом деле критерии «интеллектуальности» животных сильно размыты. А отдельные достижения сильно зависят от образа жизни того или иного вида. Скажем, косатка вряд ли может строить интриги и столь же уверенно манипулировать орудиями (хотя она это умеет), как шимпанзе. Ее ум «заточен» под решение совсем иных задач, связанных с анализом всевозможных параметров (включая живые организмы) огромного трехмерного пространства, в котором она живет. — Прим. науч. ред. . И лишь в последние сотни тысяч лет наш коэффициент энцефализации превзошел показатель дельфина.

В тех редких случаях, когда исследователям удается сохранить мозг косатки после смерти, — мозговая ткань разжижается очень быстро, если ее не зафиксировать консервантами, — можно увидеть два выпуклых полушария с множеством извилин, почти как у нас [325] Lori Marino et al., «Cetaceans Have Complex Brains for Complex Cognition», PLoS Biology 5, no. 5 (2007): e139. . Форма и текстура коры головного мозга китообразных очень отличаются от коры мозга, скажем, оленя, овцы или коровы, которые приходятся им ближайшими родственниками. И хотя делать выводы о функциях мозга по его строению мы пока не можем (в конце концов, то, как конструкция из 100 млрд нейронов пишет симфонии, является одним из важнейших нерешенных вопросов современной нейробиологии), глубокие извилины и борозды мозга дельфинов, столь похожие на наши, наводят на мысль о некой анатомической основе поведения, которое кажется нам таким сложным и умным [326] Lori Marino, «Convergence of Complex Cognitive Abilities in Cetaceans and Primates», Brain, Behavior and Evolution 59, no. 1–2 (2002): 21–32. .

Если структура мозга косаток так похожа на нашу, нет ли у нас с ними схожих форм поведения, выходящих за рамки экологии? И речь не просто о совместной охоте или длящихся десятилетиями семейных союзах. Поведенческие биологи считают способность животного узнать себя в зеркале способом (грубым способом) определить, есть ли у смотрящего самосознание, что, в свою очередь, предполагает способность понимать, что животное по ту сторону зеркала не является случайной частью мира. Список млекопитающих, которые узнают себя в зеркале, очень короток: мы, высшие приматы, азиатские слоны и, пожалуй, два вида китообразных — афалины и, возможно, косатки [327] Diana Reiss and Lori Marino, «Mirror Self-Recognition in the Bottlenose Dolphin: A Case of Cognitive Convergence », Proceedings of the National Academy of Sciences 98, no. 10 (2001): 5937–42. . Идея подобного теста очень проста: нужно нанести метку на животное и понаблюдать, будет ли оно изучать ее в зеркале. Сделать это в контролируемой экспериментальной обстановке чрезвычайно трудно, особенно когда речь идет о водных млекопитающих, не имеющих противопоставленных больших пальцев. И все же опыты показывают, что китообразные действительно узнают себя в зеркале и понимают, что оказались среди бетонных стен, а не в динамичной океанской среде. Что делать со знанием об интеллекте китов, зависит от нас как социального вида животных. К примеру, этично ли для забавы держать в неволе крупных морских хищников? Если коэффициент их энцефализации хотя бы приблизительно говорит о некоем культурном потенциале, то справедливо предположить, что мир китообразных был частью этой планеты как минимум в десять, а то и в 100 раз дольше нашего мира. Сколько лет их традициям и обычаям? Какие культурные инновации у них были? Кости дают нам подсказки лишь до определенной степени, но, быть может, мы поймем, как извлечь из них ответы и на эти вопросы.