Юрий Дмитриев - Человек и животные

Однако для того, чтоб получить эту паутинку, надо не только тщательно ухаживать за бабочкой.

Каждый шелковод заранее заготовляет грену — крошечные, величиной с булавочную головку, зернышки — яички тутового шелкопряда. (Слово «грена» по-французски значит «зерно»).

В определенное время, накануне появления листьев тута, шелковод начинает оживлять грену — выносит ее на солнце или нагревает до нужной температуры комнату. Через несколько дней из яичек появятся крошечные гусеницы — червячки, как их обычно называют, хотя ничего общего с червями они не имеют. Они темно-бурые, с блестящей головкой, покрытые длинными волосками. Гусенички появляются на свет, видимо, очень голодными. Шелковод, конечно, знает это, он сразу же переносит новорожденных на специальную полочку и дает им листья. Гусенички немедленно набрасываются на эти листья и начинают есть. И так почти без перерыва они едят в течение всей жизни (а живут они от 40 до 80 дней). Прекращают есть лишь на время сна, перед линькой и во время линьки. Линяет гусеница четыре раза и постепенно меняет окраску — из темно-бурой она становится молочно-белой. Одновременно она теряет волоски — становится совершенно гладкой. Ну и конечно, вырастает раз… в 25, а вес увеличивает в 9 тысяч раз. Впрочем, это и не удивительно: подсчитали, что 10 тысяч гусениц за месяц уничтожают не менее 200 килограммов листьев.

Выросшая гусеница перестает есть и начинает бродить по полочке, на которой кормилась. Но сейчас она ищет не корм, а удобное для окукливания место. И тут опять дело за шелководом — он должен такое место обеспечить. Гусеницам устраивают специальные рамочки или просто ставят пучки прутьев — им все подходит, надо только сделать это вовремя. И вот начинается главное, чего ждут шелководы, — наматывание кокона.

У шелкопрядов имеются специальные железы, вырабатывающие «шелковичную жидкость». Это действительно жидкость, которая по особым канальчикам подходит к отверстию на нижней губе гусеницы. Но едва эта жидкость выходит наружу, как затвердевает и превращается в тонкую и довольно прочную нить. Настолько прочную, что она способна удержать в воздухе упавшую с ветки молодую гусеницу. Вот из этой нити и прядет гусеница кокон.

Работает гусеница так: то откидывает голову назад, то наклоняется вперед, то отклоняется вправо или влево. И каждый раз она дотрагивается до одного из прутиков, окружающих ее, и каждый раз между этими прутиками протягивается тоненькая ниточка-паутинка. Их, этих ниточек, становится все больше и больше, и в конце концов гусеница оказывается внутри довольно сложного сооружения. Но это не главная «квартира» ее, это скорее «двор». А внутри уж она строит «домик» — быстро-быстро вращая головой, она обкручивает себя другой, более тонкой ниточкой-паутинкой. Вот это и есть настоящий шелк.

Из кокона гусеница уже никогда не появится — там она перелиняет в пятый раз и превратится в бабочку.

В это время появляется у шелковода новая забота: часть куколок он немедленно обдаст горячим паром, чтоб из них не вывелись бабочки: новорожденная бабочка ведь захочет выбраться из кокона наружу и испортит шелковинку.

Но из других коконов человек позволит бабочкам появиться: они отложат яички (каждая по 300–600 штук), и шелковод сохранит их до будущей весны. А когда появятся молодые листочки тута, он оживит грену, и все начнется сначала.

Но это будет весной. А пока шелковод приступает к изготовлению нитей. Для этого кокон опускают в воду и избавляются от верхнего, ненужного слоя — он растворяется в воде. Затем тоненькой щеточкой осторожно начинают «трепать» основной кокон, находят конец нити и разматывают ее. Казалось бы, сколько метров может быть в такой нити? Ну, три — пять. Но шелковод мотает и мотает тоненькую, едва заметную ниточку. Он знает: не метр, и не пять, и даже не сто метров длина этой паутинки, а целый километр! Каждая петля кокона — примерно 4 сантиметра. Значит, гусенице пришлось двадцать пять тысяч раз мотнуть головой. А так как она вьет кокон 3–5 суток, то, «работая» без перерыва, делает в час 1000–3000 «кивков» головой!

Да, гусенице приходится трудно, но шелководу еще труднее: чтоб собрать один килограмм чистого шелка, надо вырастить не меньше 10 тысяч гусениц, дать им окуклиться, а затем размотать не менее 10 тысяч коконов, то есть смотать 10 тысяч километров нити-паутинки. Однако эта нить еще не пригодна для выделки тканей: для получения тонкой шелковой материи соединяют 3–4, а для более плотных — 8—12 ниток-паутинок.

Вот все это и делали китайские крестьяне много веков. Шелководством занимались целые районы — ведь один человек, даже целая деревня могут собрать не так уж много шелковых нитей. А шелка надо было много: и императору, и придворным, и купцам. Все они понимали, какие выгоды сулит обладание секретом шелковичного червя, и строго следили за тем, чтоб секрет этот не был известен за пределами государства.

Но секрет все-таки был раскрыт. Не помогли ни свирепые стражники, ни жесточайшие законы, ни высокая китайская стена.

Есть несколько легенд, рассказывающих о том, как был раскрыт китайский государственный секрет. По одной легенде, раскрыла его в 140 году нашей эры китайская принцесса. Выйдя замуж за хотанского царя, она вывезла из Китая несколько семян тутового дерева и грену. То ли стража не осмелилась обыскать царицу, то ли она все это очень ловко спрятала в своей прическе и головных украшениях (а спрятать было не так уж трудно: примерно полторы тысячи яичек весят всего один грамм), но вскоре тутовый шелкопряд появился и широко распространился на территории теперешней Туркмении.

Другая легенда рассказывает о том, как тутовый шелкопряд появился в Европе. По этой легенде, в 552 году два монаха по поручению византийского императора Юстиниана пробрались в Китай, достали грену и на обратном пути обманули стражу, спрятав грену и семена тута в своих бамбуковых или камышовых, полых внутри, посохах.

Так это или нет, сейчас сказать невозможно. Но факт, что именно с этого времени шелководство стало распространяться в Византийской империи, в частности в Греции. Затем шелководство распространилось в Испании, перекочевало в Италию. В Сицилии шелководство известно с XII века, однако в других частях страны еще в XV веке существовал закон о принудительном разведении тутового шелкопряда. Зато в следующем веке итальянцы спохватились и так рьяно занялись шелководством, что один из ученых XVII века писал: итальянцы похожи на «губки, наполненные серебром и золотом, которое они высасывают из других стран благодаря производимому ими шелку».

Больших успехов достигли шелководы Франции, но вдруг страшный удар постиг всех, кто имел дело с тутовым шелкопрядом: гусеницы стали гибнуть. Болезнь почти полностью уничтожила шелководство во Франции, перекинулась в другие страны, и, возможно, в Европе шелководство прекратило бы свое существование, если бы Луи Пастер не установил, что гусеницы гибнут от определенных микробов. Пастер нашел способ борьбы с этим микробом, и шелководство в Европе стало постепенно восстанавливаться.